Тверские князья. Тверские правители:Борис АлександровичМихаил Борисович Последний князь тверской
Последний тверской князь.
Михаил Борисович вступил на тверской престол после смерти своего отца Бориса Александровича, когда ему было всего 8 лет. Ему суждено было стать последним тверским князем. В первые годы его княжения Тверь и Москва формально сохраняли равные дружеские отношения. В 1462 году Михаил Борисович заключил договор с московским князем Иванов III, который, кстати, был женат на его сестре, по которому они обязывались помогать друг другу. Так, тверской князь дважды помогал Москве во время ее походов на Новгород.
Тверская летопись сообщает, что в 1480 году тверской князь послал свое войско на помощь Москве, которая выступила против татарского хана Ахмата. «Стояние на реке Угре» положило конец монголо-татарскому игу на Руси. После захвата Новгородского княжества тверские земли со всех сторон были окружены московскими землями. Логика подсказывала, что скоро к ним присоединится и Тверское княжество. Удельные князья и бояре понимали, за кем будем первенство. Многие из них начинают отъезжать из тверских земель в Москву. Так, к Ивану III уехал князь Данила Дмитриевич Холмский, который стал со временем виднейшим полководцем Московского государства. За ним в Москву отправились князь Андрей Микулинский, которому Иван III пожаловал Дмитров, и князь Иосиф Дорогобужский, который получил Ярославль.
Чтобы сохранить независимость Тверского княжества, Михаил Борисович обращается за помощью к Литве. Он заключил договор с Казимиром, королем Польским и Литовским. Тот обещал помощь от всех врагов, с которыми столкнется Тверское княжество. Когда Москва узнала про этот договор, она была крайне недовольна. Иван III двинул войска на Тверское княжество. Несмотря на все договоренности, Казимир на помощь так и не пришел. Пришлось заключать мир на весьма унизительных условиях. Тверской князь отказался от равенства с московским князем и стал называть себя его младшим братом. К тому же Тверь вынуждена была отказаться от договора с Казимиром.
Московские бояре, понимая, что сила на их стороне, начали отбирать тверские земли. Михаил Борисович решил возобновить свои отношения с Литвой, однако его гонец с грамотами был перехвачен москвичами. Иван III собрал войско и двинул его на Тверь. При московском войске был и известный зодчий Аристотель Фиорованти, который был приставлен к пушкам и пищалям. 8 сентября 1485 года московская рать подошла к городу. Двумя днями позднее были подожжены посады. Тверские бояре понимали, что сопротивление бесполезно. Они выехали из Твери и обратились с просьбой к Ивану III взять их на службу. После этого стало ясно, что нет смысла оборонять Тверь. Михаил Борисович, «видя свое изнеможение», взял свою казну и с малой дружиной покинул Тверь. Владыка Вассиан и бояре окрыли ворота города. Иван III въехал в Тверь. Он начал с молитвы в Спасо-Преображенском соборе, затем привел к присяге жителей Твери.
С Тверским княжеством было покончено. Теперь уже можно было говорить не о Московском княжестве, а о Московском государстве. Иван III с этих пор повсеместно стал именоваться государем всея Руси. Москва стала как бы наследницей Твери. Она даже переняла у нее герб. Двуглавый орел Твери стал теперь гербом Русского государства.
Михаил Борисович отправился в Литву, где стал просить помощи у Казимира. Однако тот понимал, что спорить с Москвой себе дороже. Он отделался тем, что дал ему ряд сел в кормление. Так последнему тверскому князю Михаилу Борисовичу пришлось оканчивать свою жизнь на чужбине. В свое время в Несвижском замке показывали портрет женщины в русском платье. Предание говорило, что это дочь Михаила Борисовича, которая вышла замуж за одного из Радзивиллов. Сам Михаил Борисович умер на чужбине в 1505 году.
Последний тверской великий князь Михаил Борисович (родился в 1453 г.) вступил на престол в феврале 1461 г. Князь был связан родственными узами с Иваном III, женатым на его сестре Марии (умершей в апреле 1465 г.), и с суздальскими княжатами (его мать-дочь князя Александра Васильевича Суздальского). Между мартом 1462 г. и сентябрем 1464 г. Иван III заключил союзное докончание с кн. Михаилом Борисовичем. По этому договору тверской князь уже в 1471 г. выслал своих воевод для участия в походе на Новгород. В том же году кн. Михаил женился на дочери литовского князя Семена Олельковича. Тверской князь принимал участие в общерусском походе на Новгород 1477-1478 гг. Во время похода Ахмата на русские земли в 1480 г. Михаил Борисович высылал своих воевод на помощь Ивану III.
В 1483 г., после смерти первой жены, кн. Михаил снова хотел взять супругу из Литвы, внучку Казимира. Около 1483 г. он заключил союзный договор с литовским великим князем. Все это вызвало резкое недовольство Ивана III. В результате похода московских войск на Тверь зимой 1484/85 г. кн. Михаил был принужден заключить новый договор с Москвой, согласно которому он фактически становился вассалом московского великого князя («братом молодшим»). Князь Михаил не смирился с этим и снова пытался вступить в сношения с Литвой. Его гонец был перехвачен. Миссия в Москву епископа тверского Вассиана (июль 1485 г.), имевшая своей целью урегулирование отношений с Иваном III, не увенчалась успехом. В результате нового похода Тверь была взята, а Михаил Борисович в ночь на 12 сентября бежал в Литву. Мать его зимой 1485 г. отправлена в заточение в Переславль.
Присоединение Твери к Русскому государству в 1485 г. не означало еще полного ее слияния с общерусскими землями. В том же году Тверским княжеством был пожалован наследник московского престола кн. Иван Иванович Молодой, который был внуком по матери отца последнего тверского князя Михаила, а его жена, Елена Стефановна, - племянницей супруги кн. Михаила. По наблюдениям С. М. Каштанова, Иван Иванович вскоре после 1488 г. лишился своей власти над Тверью.
Иван Иванович «бояр тверских» Михаила Борисовича «у себя пожаловал, в боярех учинил». Тем самым была заложена основа существования особой корпорации «тверских бояр» , ликвидированной, по предположению Б. Н. Флори, после 1509 г.
После смерти княжича Ивана (март 1490 г.) власть в Твери перешла к его сводному брату Василию Ивановичу. Согласно гипотезе Каштанова, Василий Иванович между октябрем 1491 г. и августом 1492 г. был лишен Твери и получил в ведение Кострому и Белоозеро. Весной 1493 г. он снова отправлен в Тверь, но фактически распоряжался только Кашинским уездом. Осенью 1491 г. в Тверь были посланы писцы «земли писати по московски в сохи». После опалы 1497 г. Василий Иванович снова потерял Тверь. И лишь в 1499 г. он получил в княжение Новгород и Псков, но не Тверь. Тверское княжество окончательно вошло в состав общерусских земель.
Слияние тверской знати с московской аристократией было длительным процессом, начавшимся задолго до присоединения Твери и окончившимся через несколько десятилетий после 1485 г.
Одной из причин падения самостоятельности Твери было наличие в княжестве уделов, которые подрывали единство Тверской земли. В договоре 1462-1464 гг. с Москвой кн. Михаил упоминает свою «братью молодшую» - кн. Ивана Юрьевича, кн. Михаила Дмитриевича и «братью меньшую» (безымянно). В договоре 1485 г. упоминались брат «молодший» Михаил Дмитриевич и «братья меньшая». Михаил Дмитриевич Холмский представлял старшую ветвь князей Тверского дома. Весной 1471 г. его дочь была выдана за кн. Бориса Васильевича Волоцкого. Князь Михаил принимал участие в отражении нашествия Ахмата на Угре в 1480 г. Летом 1485 г. он возглавлял тверское посольство, отправленное в Москву. В сентябре того же года он отворил ворота Твери Ивану III. Однако 29 сентября он был «пойман» под лицемерным предлогом: «покинул князя своего у нужи, а целовав ему, изменил». Брат кн. Михаила кн. Данила Дмитриевич еще в 60-х годах XV в. перешел на московскую службу.
Князь Иван Юрьевич Зубцовский был двоюродным братом Михаила Борисовича. Очень дальнее родство связывало Михаила Борисовича с дорогобужскими князьями. Прапрадеды Юрия Андреевича Дорогобужского, участвовавшего в 1471 г. с тверской ратью в Новгородском походе, и Бориса Александровича Тверского были родными братьями. Брат Юрия Осип (Иосиф) Андреевич Дорогобужский, как и М. Д. Холмский, участвовал в отражении похода Ахмата 1480 г. Летом 1485 г., предчувствуя близкое падение Твери, кн. Иосиф перешел на московскую службу и получил в удел-кормление Ярославль. Он был женат на дочери Михаила Андреевича Верейского Анастасии. В походе кн. Д. Д. Холмского на Казань в 1487 г. И. А. Дорогобужский был вторым воеводой большого полка в судовой рати. В военной кампании 1493 г. против Литвы И. А. Дорогобужский принимал участие как воевода «из Твери». К 1495/96 г. он уже потерял Ярославль и упоминался среди бояр «из Тверские земли», ездивших в свите Ивана III в Новгород. В августе 1496 г. кн. Иосиф командовал передовым полком в походе против «свейских немцев». В походе 1500 г. к Рославлю и в 1501/02 г. в «немцы» он командовал полком правой руки. Владел поместьем в Новгороде.
Сын О. А. Дорогобужского Иван Пороша в 1507 г. посылался на Плес в помощь кн. М. И. Булгакову. Он погиб под Казанью в 1530 г. Его вдова второй раз была замужем за И. П. Федоровым. Сын Ивана Пороши, тоже Иван, в 1547 г. был казнен. Владения Дорогобужских располагались в Тверском уезде.
Прадеды кн. Андрея Борисовича Микулинского и Михаила Борисовича Тверского были родными братьями. В 1477 г., во время похода на Новгород Ивана III, кн. Михаил высылал Андрея Борисовича навстречу московскому великому князю. Перейдя (как и И. А. Дорогобужский) летом 1485 г. на московскую службу, кн. Андрей получил в вотчину-кормление Дмитров, который, очевидно, вскоре потерял.
Его дети (Владимир, Юрий и Василий) верой и правдой служили московским государям. На них эта ветвь микулинских князей пресеклась. Летом 1489 г. кн. Владимир командовал полком правой руки в походе на Вятку. Во время похода «на Северу» 1492 г. он был «придан» к большому полку кн. Д. Д. Холмского. Князь Владимир сопровождал Ивана III в Новгород в 1495/96 г., он был назван среди бояр «Тверские земли». В походе к Ростиславлю 1500 г. и в «немцы» 1501/02 г. он командовал полком левой руки. Участвовал кн. Владимир Андреевич и в походах 1505, 1507 гг.
Василий Андреевич Микулинский появляется в разрядах зимой 1514/15 и 1516 гг., когда командовал полком правой руки. В 1517 г. он возглавлял русские полки в Мещере. В 1519 г. кн. Василий находился в сторожевом полку на Луках. Затем на десять с лишним лет он исчезает из разрядов. В эти годы В. А. Микулинский наместничал в Смоленске (август 1523-март 1525 г.) и Пскове (1528 г.). В 1530 г. он упомянут как воевода «против Рославля», в 1531 г. возглавлял большой полк на Туле, а в январе 1533 г. присутствовал на свадьбе Андрея Старицкого. В мае 1533 г. он был главным воеводой в Новгороде Северском. Последний раз в разрядах кн. Василий упомянут в 1540 г., когда уже был стар и болен. Боярином он так и не стал, занимая положение, близкое к служебным князьям. Земли его находились в Мику-лине. Род Микулинских после него «извелся». Владения Василия Андреевича перешли к его родичам Телятевским. Дочь кн. Василия Александра была замужем за Ф. И. Беззубцовым, а вторая (Настасия) - за кн. С. Ф. Алабышевым.
Двоюродным братом кн. А. Б. Микулинского был Михаил Федорович Телятевский, который, по родословцам, «был во Твери и на Москве в боярях». Еще в походе на Новгород 1477 г. кн. Михаил принимал участие с «тверской силой». Во время кампании 1493 г. он был послан «к берегу» среди других воевод «изо Твери». Во время поездки Ивана III в Новгород 1495/96 г. М. Ф. Телятевский с сыном Иваном сопровождал великого князя среди других бояр «из Тверские земли». В конной рати, отправленной в сентябре 1496 г. под Казань, полком правой руки командовал некий князь Михаил Иванович Телятевский. Очевидно, речь идет о Михаиле Федоровиче. В 1500 г. в походе к Рославлю кн. М. Ф. Телятевский возглавлял передовой полк. В середине 1501 г. был третным наместником в Москве. В 1502 г. в рати под Смоленском он был приставлен к кн. Ивану Борисовичу Рузскому и его сторожевому полку. В неудачном походе 1506 г. под Казань он был среди воевод великого князя, причисленных к полку правой руки кн. Федора Волоцкого. В сентябре 1508 г. кн. Михаил с Лук был отправлен в поход против Литвы. Последний раз он упомянут (как наместник владимирский и тверской боярин) осенью 1509 г., когда был оставлен в Москве (по старости) во время поездки Василия III в Новгород. О. А. Дорогобужский, В. А. Микулинский, М. Ф. Телятевский в 1495 г. названы тверскими боярами.
У кн. Михаила Федоровича Телятевского (позднее Микулинского) было двое сыновей - Иван Большой и Иван Меньшой Ватута. Один из них попал в плен под Оршей в 1514 г. В разрядах об Иване Телятевском сведения встречаются с 1495 г. В 1507 и 1508 гг. он возглавлял большой полк в походе из Дорогобужа в Литву, а осенью 1508 г. командовал полком левой руки в рати В. Д. Холмского, отправленной к Вязьме. Из его сыновей Дмитрий в середине XVI в. служил по Твери, а Петр (с сыном Андреем) и Василий числились ярославскими помещиками.
Племянник Михаила Федоровича Телятевского Иван Пунко (Лугвица) Андреевич (в разрядах Микулинский) во время походов 1507-1508 гг. в рати своего двоюродного брата Ивана Михайловича командовал полком правой руки. В авангарде русских войск в первом Смоленском походе в конце 1512 г. он также командовал полком правой руки. В период второго Смоленского похода 1513 г. Иван Лугвица возглавлял тот же полк в рати, расположенной в Дорогобуже, и в авангарде русских сил, брошенном на Смоленск. Неудача под Смоленском, очевидно, снизила служебный ранг И. А. Телятевского-Микулинского - в 1514 г., во время третьего Смоленского похода, он находился в Туле во главе всего-навсего сторожевого полка. В том же полку он пребывал и в 1515 г., во время похода «с Словажа» к Мстиславлю и в Дорогобуже. В 1517 г. он командовал тем же полком на Луках. Женат (не позднее 1511/12 г.) на дочери Федора Григорьевича Ошуркова. Старший сын Ивана Андреевича (Пунко) Семен (именующийся Микулинским) при Грозном стал боярином (в 1550 г.), а другой - Дмитрий погиб «во взятье Казанское». Князь Семен, женатый на дочери В. Г. Морозова, владел остатками суверенных прав в Микулине. Микулинские еще в середине XVI в. имели собственных вассалов на территории бывшего Микулинского удела. В 1534 г. С. И. Микулинский наместничал в Рязани, а первый раз в разрядах упоминается в мае 1533 г. После его смерти род Телятевских-Микулинских окончательно извелся.
О третьем из сыновей И. А. Микулинского (Иване) известно то, что он в 1535/36 г. купил в Микулине часть вотчины.
Телятевские, по мнению Б. Н. Флори, попали в опалу, так как после 1509 до 1544 г. представители этой ветви княжат исчезают из разрядов, а внуки кн. М. Ф. Телятевского Петр и Василий записаны в середине XVI в. как ярославские помещики, причем у Василия вотчин вовсе не было. Наблюдение весьма интересное. Вспомним, что тогда же оказался в опале кн. В. Д. Холмский. Именно это и может объяснить отсутствие Телятевских среди бояр.
Следующую ветвь удельных княжат Тверской земли представляли Чернятинские. Андрей Семенович Чернятинский (его отец был двоюродным братом И. А. Дорогобужского) летом 1489 г. в походе на Вятку Д. В. Щени был вторым воеводой большого полка. Сын его Василий служил в уделе кн. Андрея Старицкого боярином. В качестве его воеводы послан на Серпухов в 1521 г. Владения Ивана и Василия Васильевичей Чернятинских в 40-х годах XVI в. находились в Тверской земле. Внук Андрея, Дмитрий Васильевич, по родословным, служил Владимиру Андреевичу Старицкому, в Старице служили и братья Дмитрия Иван Шах и Никита.
В середине XVI в. роды Чернятинских и Дорогобужских извелись.
Итак, тверские княжата сохраняли остатки суверенных прав в Тверской земле. В состав московского боярства при Василии III они не были включены. Вместе с тем и особой корпорации они не образовали, хотя и пользовались известным влиянием при великокняжеском дворе.
Особое положение в Твери занимали Холмские. У Дмитрия Юрьевича Холмского, княжившего в своем уделе в первой половине XV в., было два старших сына - Михаил и Данила. Первый из них оставался верным сторонником тверских князей до самого падения Твери. Очевидно, он наследовал Холмский удел. Данила же, оставшись «князем-изгоем», в 60-е годы XV в. отъехал в Москву. В 1469 г. он участвовал в походе на Казань. Его дочь Ульяна была выдана замуж в 1471 г. за кн. Бориса Васильевича Волоцкого. Князь Данила фактически возглавлял поход на Новгород в 1471 г. В 1472 г. послан на Оку для отражения Ахмата. В марте 1474 г. принес присягу на верность Ивану III. В 1474 г. он во Пскове заключил перемирие с Ливонией. Вместе с переславцами и костромичами участвовал в Новгородском походе 1477 г. В конце 1479 г. назван среди бояр Ивана III, ездивших с ним в Новгород. Около 70-х годов XV в. Данила Дмитриевич был наместником во Владимире. Во время «стояния на Угре» в 1480 г. фактически командовал русскими войсками на Оке при номинальном главе - кн. Иване Ивановиче. В 1487 г. участвовал в походе на Казань (воевода большого полка судовой рати), окончившемся взятием города. В 1492 г. он находился во главе русских войск, отправленных «в Северу». Во время кампании 1493 г. кн. Данила находился при великом князе. Очевидно, вскоре после этого он умер, во всяком случае, незадолго до 1504 г., когда боярский чин получил его сын Василий, но после 1495/96 г., когда младшие братья Данилы упомянуты без боярского звания. По семейному преданию Судимонтов, в 1503/04 г. вместо Д. Д. Холмского владимирским наместником стал И. К. Судимонт. Женат был Д. Д. Холмский на дочери И. И. Заболоцкого. Его дочь была замужем за Иваном Владимировичем Ховриным, одним из влиятельнейших бояр Ивана III. Владел землями в Суздальском, Дмитровском, Волоцком и Рузском уездах.
Князь Василий Данилович Холмский представлял собой крупную политическую фигуру. Впервые (вместе со старшим братом Семеном) упоминается в разрядах в конце 1495 г., когда с Иваном III ездил в Новгород. В 1500 г. Иван III отдал за него свою дочь, что было знаком величайшего доверия к нему. В 1502 г. в войсках кн. Дмитрия Жилки кн. Василий принимал участие в неудачной осаде Смоленска. Впервые в чине боярина упоминается в июне 1504 г., когда им в числе других бояр подписана одна местническая грамота.
Осенью 1505 г. кн. Василий возглавлял русские войска, посланные в Муром для отпора казанцам. После неудачного похода на Казань кн. Дмитрия Жилки осенью 1506 г. В. Д. Холмский возглавлял рать на Муроме, а летом 1507 г. - в Нижнем. Осенью 1507 г. кн. Василий отправлен в Литву во главе московского войска, которое должно было соединиться с полками Василия Стародубского и Василия Шемячича. Весной 1508 г. он присутствовал с Яковом Захарьичем на суде Василия III по спорному делу между князьями Кемскими. Осенью 1508 г. В. Д. Холмский и Яков Захарьич возглавляли русские войска, выступившие в Литву к Дорогобужу, но внезапно в ноябре этого же года В. Д. Холмский был «пойман» и отправлен в заточение на Белоозеро, где и умер. Причины опалы остаются не вполне ясными. Возможно, Василий III не хотел иметь рядом с собой такой крупной фигуры, связанной к тому же родственными узами с московским княжеским домом.
Старший брат кн. В. Д. Холмского Семен известен меньше. В конце 1495 г. он, как и брат Василий, сопровождал Ивана III в Новгород. В марте 1497 г. Семен Данилович нес службу в Казани. Летом 1497 г. был отправлен к Нарове во главе большого полка. Вместе с матерью и братом Василием упомянут в грамоте 1511 г.
Двоюродный брат В. Д. Холмского Иван Иванович Каша летом 1502 г. во время набега крымских татар находился в Калуге.
8 апреле 1516 г. наместничал на Устюге, в 1516/17 г. он с воеводами в Калуге. Умер 27 июня 1519 г. Другой двоюродный брат В. Д. Холмского - Василий Михайлович в разрядах упомянут один раз - под 1513 г., когда он был оставлен в Москве во время второго Смоленского похода. Однажды (под 1520 г.) упомянут и сын Василия Михайловича Данила (среди каширских воевод).
У В. Д. Холмского в 1507 г. были земли в Рузском уезде, в 1504 г. - во Владимирском и в Сурожике, а также в Дмитровском и Московском уездах. Его сын Андрей в 1527 г. был одним из поручителей по кн. М. Л. Глинском, а в декабре 1528 г. - среди других лиц сопровождал Василия III в Кирилло-Белозерский монастырь. В XVI в. род Холмских извелся.
Отрывок из книги А.А.Зимина - Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV-первой трети XVI в.
Потеря Тверским княжеством независимости
| Тверские князья ( -) | ||||
|
О положении Тверского княжества во второй половине XV века Н. М. Карамзин пишет так:
…Но в осьмидесяти верстах от Москвы видел [Иоанн III] Российское особенное княжество, державу равного себе государя, по крайней мере именем и правами. Со всех сторон окружённая московскими владениями, Тверь ещё возвышала независимую главу свою…
Первые попытки Твери войти в состав Литвы
Ещё в 1427 году, почти сразу после смерти Василия I (1425), великий князь рязанский Иван Фёдорович, а затем и князь пронский поступили на службу литовскому великому князю Витовту . В то же время и тверской князь Борис пошёл к нему на службу, при этом оставив себя властителем над тверскими князьями-своими подручными. Более того, поскольку мать малолетнего Василия II , София, была дочерью Витовта, сама Москва, фактически, находилась под его властью (или хотя бы опекой). Литовский князь хотел короноваться и объединить Русь с Литвой, но поляки не допустили этого, увидев в таком шаге угрозу распространению католичества на подвластных Витовту землях. В 1430 году Витовт умер, так и не достигнув своей цели. В Литве началась очередная междоусобица, а на Руси - печально известная Феодальная война.
Начало правления Ивана III
В 1462 году умер Василий II, и в Москве на престол взошёл Иван III. Поначалу он был был осторожен:
С тверским [князем], своим шурином, он [Иван] тотчас по смерти отца своего заключил договор, в котором положительно охранялось владетельное право тверского князя над своею землей…
Но для подобной осторожности действительно были веские причины: Тверь располагалась на пути к Новгороду, а тамошняя боярская республика была всё ещё сильна. Иван III видел, что государство может расколоться на сторонников Москвы и её противников, то есть союзников новгородцев. Поэтому-то он старался наладить хорошие связи с давним соперником Москвы - Тверью.
В 1467 году на Руси началась новая эпидемия повальной болезни. И в это тяжёлое время первая жена Ивана, сестра Михаила Борисовича, умерла от горячки. Говорили, что она была отравлена . Впрочем, достоверных подтверждений тому нет. Но смерть эта важна тем, что она развязала Ивану руки в отношении Твери .
Агония Тверского княжества
Михаил Борисович видел, как тучи сгущались вокруг его княжества , и потому искал единственно возможной защиты - у Литвы . Пример Новгорода () был неутешителен, но другого шанса у Тверского князя не оставалось.
В 1483 году Михаил Борисович овдовел. Это дало ему возможность просить руки внучки Казимира IV . Узнав о тайной связи Михаила с Литвой, Иван III был возмущён и, вероятно, обрадован , ибо это был повод к расправе над Тверью.
Была подписана мирная договорная грамота, ограничивающая прежде всего дипломатическую свободу Михаила. Но договор этот явился последним договором независимой Твери. Иван III «начал теснить землю и подданных Михаиловых» :
Им [боярам] нельзя уже было, - говорит современник, - терпеть обид от великого князя московского, его бояр и детей боярских: где только сходились их межи с межами московскими, там московские землевладельцы обижали тверских, и не было нигде на московских управы; у Ивана Васильевича в таком случае свой московский человек был всегда прав; а когда московские жаловались на тверских, то Иван Васильевич тотчас посылал к тверскому великому князю с угрозами и не принимал в уважение ответов тверского…
Тверитяне, увидев, что Михаил им больше не защитник, перешли на сторону Москвы : князья Андрей микулинский и Иосиф дорогобужинский вступила на службу великому князю (первому он дал Дмитров , второму - Ярославль). Затем к Ивану поехали и многие другие тверские бояре.
Михаил хотел бежать в Литву. Он послал туда надёжного человека - но его задержали люди Ивана. Они предоставили государю письмо Михаила к Казимиру IV, что явилось достаточным доказательством измены, ведь Михаил обещал не вступать ни в какие отношения с Литвой, а в письме ещё и «возбуждал Казимира против Иоанна» . Михаилу не оставалось ничего, кроме извинений. Он отправил в Москву Тверского епископа и князя холмского, но их не приняли.
Взятие Твери Иваном III
Иван велел новгородскому наместнику, боярину Якову Захарьевичу, идти со всеми силами на Тверь, а сам 21 августа 1485 выступил из Москвы «со многочисленным войском и с огнестрельным снарядом (вверенным искусному Аристотелю)» .
Он мог либо спастись бегством, либо сдаться Ивану. Михаил выбрал первое и бежал следующей же ночью в Литву. Только тогда епископ Кассиан, князь Михаил Холмский и другие князья, бояре и просто земские люди, до конца сохранявшие верность своему властителю, «отворили город Иоанну, вышли и поклонились ему как общему монарху России» .
Государь запретил войску грабить город и окрестности. 15 сентября он въехал в Тверь и в тот же день даровал княжество своему сыну Иоанну Младому (наследнику престола) .
После падения Твери
Михаил Борисович приехал вскоре в Краков к Казимиру IV и просил его оказать помощь в борьбе против Ивана III. Но польский король оценивал ситуацию здраво и видел, что Московское княжество уже не в том состоянии, что при Витовте. Он отказал Михаилу, о чём сообщил Ивану III.
Впрочем, Михаил получил от Казимира два небольших имения - «двор» Лососиная в Смоленском округе и имение Печихвосты в Волынском округе. Известно, что он умер осенью 1505 году.
Браки и дети
Михаил был женат дважды:
- Первая жена - София (? - 7 февраля 1483), дочь Симеона Олельковича.
- Вторая жена - внучка Казимира IV, великого князя Литовского и короля Польского.
Сыновей не было ни в том, ни в другом браке. Династия Тверских князей после смерти Михаила Борисовича, таким образом, прервалась.
Тверь в XV веке. Рис. А.Д. Виноградова
Когда в 1425 году на тверской престол вступил великий князь Борис Александрович, жизни княжеству оставалось ровно 60 лет, но об этом, конечно, не догадывались.
Вообще 1425 год как-то не заладился для тверских князей: за один год на великом княжении побывали четверо из них. Но если 67-летний Иван Михайлович почил мирно, то его сын Александр и внук Юрий скончались один за другим (26 октября и 26 ноября) от «морового поветрия», то есть от чумы, которая разразилась тогда в русских землях. Понятно, что ничем существенным такие краткие княжения не были отмечены.
Борис, другой сын Александра, решил сложнейший вопрос о престолонаследии (внуки, дядья или племянники?) предельно просто и незатейливо, по принципу старшинства: он явочным порядком забрал великое тверское княжение, а юному племяннику Ивану Юрьевичу отдал малозначащий Зубцов. Но ведь не совсем же обездолил!
Если в тверской земле смуты закончились при Иване Михайловиче, то в соседней Москве они только теперь разгорелись. Да так, что за 20 лет настоящей междоусобной войны потенциал, накопленный за целый век, со времен Ивана Калиты, был почти полностью израсходован. Конечно, речь идет не столько о материальном богатстве (хотя и о нем тоже), сколько о политическом капитале.
Московский великий князь Василий I умер за несколько дней до Ивана Михайловича Тверского, и приходится с удивлением говорить о каком-то мистическом совпадении во времени, но с противоположными последствиями. Спор за московский престол между Василием II и Юрием Галицким не является предметом нашего анализа в этом очерке, но касаться его всё же придется, поскольку тверитяне в стороне не остались.
Глядя на разгоравшуюся в Москве династическую распрю, Борис Александрович Тверской понимал, что ждать оттуда военной угрозы, слава Богу, не приходится. От татар Тверь отделывалась дежурной данью. Но оставался могучий западный сосед - литовский великий князь Витовт, надумавший к своим 75 годам стать королем независимой Литвы, для чего необходимо было отделиться от Польши. Каковы могли быть его аппетиты на востоке, сказать трудно, но подстраховаться тверитянам было не зазорно.
Новому тверскому князю Витовт приходился двоюродным дедом, и посему Борис Александрович, заключая с ним договор о дружбе и взаимопомощи, не забыл ввернуть слово «дед» как дополнительную гарантию: «А господину моему, деду, великому князю Витовту, мене, князя великого Бориса Александровичя тферьскова боронити ото всякого, думою и помочью. А в земли и в воды, и во все мое великое княженье Тферьское моему господину, деду, великому князю Витовту не вступатися... Яз, князь велики Борис Александрович, волен, кого жалую, кого казню, а моему господину, деду, великому князю Втовъту, не вступатися».
Не правда ли, странно, что до сих пор в науке встречается мнение, что тверской князь по этой грамоте вступал в вассальные отношения. Ее стилистика, по-моему, скорее напоминает ультиматум. А уж касающийся тверских удельных князей пассаж «Поидет ли которыи к моему господину, деду, к великому князю Витовту, и он отчины лишен...» не только звучит прямой угрозой в адрес потенциальных ослушников, но и Витовта одергивает, чтоб тот не принимал изменников. Тут не вассальностью пахнет, а дедовщиной со стороны внука. Но грозный Витовт, умилившись нежным словом «дед» рядом с вежливым «господин», не стал обращать внимания на явную дерзость тона.
Заручившись от Литвы по договору 1427 года дипломатической и военной поддержкой, Борис Александрович получил, учитывая ослабление Москвы, карт-бланш на самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Как же он им распорядился?
Во внешнеполитическом отношении наиболее правильно, наверное, будет употребить в этом случае глагол «присматривался». Выжидательная тактика оказалась необходимой и полезной и в связи с кончиной Витовта в 1430 году. Его смерть ни в коем случае не нарушила письменных договоренностей с Литвой, а вот начавшаяся там внутренняя борьба за власть сняла психологическую напряженность с сердца тверского князя: западному соседу теперь некоторое время было не до конфликтов с Тверью.
Но совершенно нейтральным к событиям в Литве Борису Александровичу остаться не удалось. В споре Свидригайла и Сигизмунда за литовский великокняжеский престол он поддержал первого, помогая и военной силой. Эта поддержка объяснялась ориентацией Свидригайла на восточных славян и православие, а не на Польшу и католичество. Увы, 1 сентября 1435 года Свидригайло потерпел серьезное поражение от Сигизмунда и перестал быть значимой политической фигурой. Наверное, не стоило Твери так прозрачно обозначать свои предпочтения, и теперь приходилось вновь беспокоиться за свои границы и земли, поскольку Сигизмунд мог не простить поддержку соперника.
Что же касается отношений с Москвой, то Борис больше подыгрывал законному князю Василию II и даже принял его в Твери после бегства того из Москвы, но не озлоблял явно против себя и его соперника Юрия Галицкого (вот так бы и с Литвой!).
В 1438-м или начале 1439 года был заключен московско-тверской договор на условиях, благоприятнее которых для Твери не было ни прежде, ни потом. Правда, когда летом 1439 года татарский хан Улуг-Мухаммед пришел с войском под Москву и осаждал ее десять дней, Борис Тверской не пришел на помощь москвичам. Лишь движение татар в сторону Твери вынудило его выдвинуться навстречу и заставило татар отступить. Итоговый результат заслонил первоначальную нерешительность, и москвичи не стали попрекать тверского князя этим бездействием.
В 1441 году тверские полки помогали Василию Московскому в походе на Новгород, с которым у тверитян были давние и постоянные тяжбы. В последующие несколько лет Борис Александрович посылал свои войска в пограничные новгородские волости уже самостоятельно, причем многострадальный Торжок был захвачен и разграблен дважды подряд. Во время второго набега, в августе 1445 года, многие суда с товарами из Москвы и Новгорода (да и новоторжские тоже) увели в Тверь, а те, что остались, затопили вместе с ценным грузом в Тверце. Москвичи не отреагировали на урон, видимо, из-за больших собственных внутренних проблем.
В феврале 1446 года в Москве произошел государственный переворот: к власти пришел Дмитрий Шемяка - сын Юрия Галицкого, а Василий II был ослеплен и отправлен в Углич. Борис Тверской с этого времени твердо встает на сторону князя-изгнанника, что делает ему честь во всех отношениях, в том числе - в этическом. У нас нет возможности подробно рассказать о замечательном памятнике тверской литературы, именуемом «Инока Фомы слово похвальное о великом благоверном князе Борисе Александровиче», где описываются и эти события. Но тон этого сочинения - явно осуждающий относительно Дмитрия Шемяки. И действительно, Борис Тверской выступил против узурпатора. Фома констатирует: «...от всех стран стицахуться людие в дом святого Спаса /Тверь. - В.В. / и к великому князю Борису Александровичю, но и он же прима их, и уппокоиваа их, и утешая их, и подмагаша их иже кто чим скуден... Но и всех их отпущаше ко своему брату, к великому князю Василию». Вскоре Шемяку покинули почти все его бояре, сам он бежал в Галич, а Василий II вернулся в Москву.
Получив от московского князя в награду за помощь Ржев, Борис Тверской немало помучился, чтоб вступить в обладание им. Ржевитяне не пустили тверитян в город, что принудило их начать осаду, но перед самым штурмом горожане открыли ворота.
Но с этого времени начинается открытое литовско-тверское противостояние. 4 февраля 1448 года литовский воевода взял приступом Ржев, а осенью того же года великий князь Казимир осадил Тверь. 25 марта 1449 года Тверь полностью выгорела от пожара, причем не исключается и связь этой трагедии с новым походом к ней литовцев.
Борис Александрович не дрогнул, сумел возвести новые городские укрепления, заручиться поддержкой князя Ивана Андреевича Можайского и не только заставил Казимира отказаться от кровожадных планов, но и заключил с ним договор, гораздо более выгодный для Твери, чем давний договор с Витовтом.
Вообще можно констатировать, что дипломатический талант Бориса Александровича выделяет его среди всех князей тверского княжеского дома. Отдельные неудачи (ставка на Свидригайла) не умаляют этих достоинств: ведь и в той ситуации он имел чистые помыслы, стремясь защитить славян и православие.
Летом 1452 года двенадцатилетний наследник московского престола Иван Васильевич (будущий Иван III) женился на княжне Марии Борисовне, дочери великого тверского князя Бориса Александровича. Сыновей у тверского князя не было, его жена Настасья умерла за год до этого, и он вскоре женился на дочери князя Александра Суздальского, тоже Настасье. Исследователь истории Тверского княжества немецкий профессор Эккехард Клюг, чей капитальный труд блестяще перевел на русский язык тверской историк Андрей Чернышов, высчитал, что Борису Александровичу Тверскому в это время могло быть около 47 лет. Поздней осенью того же года у тверской княжеской четы родился сын Михаил - как оказалось, последний тверской князь.
С эпохи Бориса Александровича (а 26 мирных лет при одном правителе - это действительно эпоха!) благодаря талантливому автору «Слова похвального» начинает звучать и утверждаться в сознании представление об уникальности тверской земли, тверских государей, тверского народа. Это отнюдь не бахвальство, не стремление возвыситься над другими, а начало долгого пути к адекватной региональной этнокультурной самоидентификации, на котором были и паузы, и поощряемая столицей заниженная самооценка, и, как реакция на нее, - крайность избыточного самовосхваления. Рецидивы того и другого присутствуют в нашем сознании, словах и действиях и поныне. А ведь автор «Слова похвального», как верно подметили за «плетением словес» некоторые историки, всего-навсего стремился приподнять Тверь и поставить ее вровень с Москвой, не более того, и имел на это полное право. Мы не знаем, как отнесся к «Слову похвальному» в свой адрес князь Борис Александрович Тверской, но, думается, он увидел в этом тексте не только панегирик, но и яркий политический и культурный манифест, созданный литератором, мыслителем и патриотом.
Великий князь Борис Александрович скончался 10 февраля 1461 года, и на тверской престол был посажен его малолетний сын Михаил. Через год умер Василий II, и на московский престол взошел его сын Иван Васильевич, деверь юного тверского князя, муж его сестры Марии. Иван III тут же заключил московско-тверской договор, подтверждающий прежние договоренности и именующий двух князей равноправными «братьями». Несколько опытных и мудрых бояр-регентов, в первую очередь Борис Захарьич, умело и осторожно вели тверской челн между мелей и перекатов московской, общерусской и международной политики.
Кстати, если уж мы прибегли к речной метафоре, не лишне будет вспомнить, что именно во второй половине 1460-х годов отплыл из Твери, «от святаго Спаса Златоверхаго с его милостью», вниз по Волге с товарами купец Афанасий Никитин. Он стал первым европейцем, побывавшим в Индии, и оставил о своем удивительном путешествии в восточные страны замечательный дневник-повествование, названный им «Хожение за три моря» и сопоставимый в смысле патриотизма, пронизывающего его, со «Словом похвальным» другого тверитянина, инока Фомы. Только тот писал «Слово» в Твери, а купец Афанасий свое «Хожение» - на чужбине. Но они были земляками и современниками, эти два культурнейших русских человека своего времени!
Между тем, Москва набрала такую силу, что с легкостью стала присоединять к своим владениям кнутом и пряником ближних и не очень ближних соседей. В 1477 году дошла очередь и до Великого Новгорода. Конечно, и до этого тверские бояре переезжали в Москву, а теперь они потянулись туда вереницей. При этом их родовые земли оставались на территории Тверского княжества, и во владениях Михаила Борисовича Тверского зазияли неконтролируемые пустоты. Нельзя упрекать бояр в отсутствии патриотизма, просто так инвариантно сложилась общая политическая ситуация.
Внешне отношения Москвы и Твери были почти идеальны (в стоянии на Угре, которым закончилось татарское владычество, московские и тверские полки стояли рядом), но эта благостность была обманчивой. Иван III ждал лишь оплошки со стороны соседа. В 1484 году Михаил Борисович заключил договор с Казимиром Литовским, чем навлек гнев московского князя и его поход на Тверь. В отчаянии Михаил послал гонца к Казимиру с посланием, в котором призывал того идти войной на Москву. Гонца перехватили, и это - конец.
В понедельник 12 сентября 1485 года московское войско вступило в Тверь. Михаил Борисович с небольшой свитой скрылся от преследователей и добрался до Литвы, где жил еще 20 лет. Как и его счастливый политический соперник Иван III, он умер осенью 1505 года. Это еще одно поразительное хронологическое совпадение, в третьем поколении подряд. На этот раз - последнее: Тверь никогда более не была самостоятельной.
Можно говорить о недальновидности или импульсивности Михаила Борисовича Тверского, но в одном ему не откажешь: он являл собою квинтэссенцию тверского патриотизма и лично защищал княжество и его столицу до последнего дня «тверской великой свободы».
