Категория «Образ Мира» в современной психологии. Психология образа а.н. леонтьева Выдержка из текста

Понятие «образ» - значимая категория психологии (А.Н. Леонтьев, С.Д. Смирнов, С.Л. Рубинштей и др.). Образ является начальным звеном и одновременно результатом любого познавательного акта. Современные исследователи понимают образ как когнитивную гипотезу, сопоставимую с объективной реальностью. Образ мира функционально и генетически первичен по отношению к любому конкретному образу или отдельному чувственному переживанию. Отсюда результатом любого познавательного акта будет не отдельный образ, а измененный образ мира, обогащенный новыми элементами. Это означает, что в понятии образа мира воплощена идея целостности и преемственности в зарождении, развитии и функционировании познавательной сферы личности. И образ мира выступает как многоуровневая целостная система представлений человека о мире, других людях, о себе и своей деятельности.

Образ мира – предмет исследования многих наук, заинтересованных в человекознании. На протяжении веков образ мира выстраивался, раскрывался и обсуждался мыслителями, философами, учеными с различных точек зрения. Картина образа мира позволяет лучше понять человека во всех его связях и зависимостях от окружающего мира. Категория образа мира значима для раскрытия особенностей сознания человека через контекст этносов, культур, ментальностей и др. Различные подходы к пониманию образа мира раскрывают его зависимость от различных внешних и внутренних переменных.

Концепция образа мира (world-view) была сформулирована Робертом Редфильдом и ассоциируется, прежде всего, с его именем. По определению Редфильда, “образ или картина мира” - это видение мироздание, характерное для того или иного народа, это представления членов общества о самих себе и о своих действиях, своей активности в мире, она изучает взгляд человека на внешний мир.

Редфильд утверждает, что не существует единой общенациональной картины мира. В одной культуре существует несколько культурных традиций: в частности, культурная традиция “школ и храмов” (как Редфильд ее называет - большая традиция) и традиция деревенской общины (малая традиция). Соответственно и традиции (“картины мира”) различных общин - различны. Исходя из этого можно сказать, что “картина мира” изучает взгляд члена культуры на внешний мир.

Образ и/или картина мира – достаточно разработанные категории отечественной психологии. Исследования в этом направлении проводили Е.Ю. Артемьева, Г.А. Берулава, Б.М. Величковский, В.П. Зинченко, Е.А.Климов, А.Н. Леонтьев, В.С. Мухина, В.Ф. Петренко, В.В. Петухов, С.Д.Смирнов и многие другие.

Образ мира – целостная, многоуровневая система представлений человека о мире, о других людях, о себе и своей деятельности. В этом понятии воплощена идея целостности и преемственности в зарождении, развитии и функционировании сферы познавательной личности. Определяя содержание понятия «образ мира», мы подразумеваем совокупность представлений человека о мире, отражающую субъектно-объектные отношения населяющих этот мир материальных и идеальных субстанций (видимых и предполагаемых) во времени и пространстве.

По Рубинштейну, образ мира – это конкретная деятельность человека, накладывающаяся на жизненный, теоретический и практический опыт человека, складывающаяся в особую психологическую целостность.

Образ мира образует содержательную сторону человеческого сознания и вместе с ним обладает эмоционально-когнитивным единством. Когнитивно-эмоциональный план сознания определяется адекватностью картины мира потребностям, интересам и ценностям человека, т. е. системой его субъективных оценочных критериев. Иными словами, когнитивные процессы обязательно интегрированы с эмоциональными.

Обладание полным и точным образом мира составляет главное богатство человека, основной капитал, который невозможно ни купить за все богатства мира, ни завоевать, победив другие народы и государства. В полный образ мира входят такие личностные характеристики как:

1. Дружба – личностные отношения между людьми, обусловленные духовной близостью, общностью интересов. В силу того, что в дружбе очень большую роль играют эмоциональные переживания, ее формирование и развитие зависит от частоты контактов, принадлежности к одной группе, совместной деятельности. Если молодежная дружба, характеризующаяся эмоциональной привязанностью, основана, прежде всего на совместной деятельности, то с возрастом формируется подлинная потребность в другом человеке как личности, основанная на развитии потребности осознать самого себя, соотнести свои переживания с переживаниями другого человека. На этой основе осуществляются усиленные поиски друга, и возникает возможность его идеализации. Для взрослого человека основания для дружбы имеют более дифференцированный характер, так как дружеские чувства могут быть локализованы в любовных, семейных или родительских отношениях.

2. Стремление – мотив, который не представлен субъекту в его предметном содержании, в силу чего на первый план выступает динамическая сторона деятельности.

3. Инициатива – проявление человеком активности, не стимулированной извне и не определяемой не зависящими от него обстоятельствами.

5. Воля – способность человека достигать поставленных им целей в условиях преодоления препятствий. В качестве основы осуществления волевых процессов выступает характерная для человека опосредствованность его поведения за счет использования им общественно выработанных орудий или средств. На ней строится процесс, имеющий значительные индивидуальные вариации, сознательного контроля над теми или иными эмоциональными состояниями или мотивами. За счет этого контроля приобретается возможность действовать вопреки сильной мотивации или игнорировать сильные эмоциональные переживания. Развитие воли у ребенка, начинающееся с раннего детства, осуществляется за счет формировании сознательного контроля над непосредственным поведением при усвоении определенных правил поведения.

6. Стремление – желание и готовность действовать определённым образом.

А так же функциональные механизмы как:

7. Решительность – готовность перейти к практическим действиям, сформировавшееся намеренье совершить определённый поступок.

8. Уверенность в себе – готовность человека решать достаточно сложные задачи, когда уровень притязаний не снижается только из за опасений неудачи. Если уровень способностей значительно ниже тех, которые требуются для намеченного действия, то имеет место самоуверенность.

9. Настойчивость – личностное качество. Характеризуется способностью преодолевать внешние и внутренние препятствия при достижении поставленной задачи.

10. Внимание – процесс упорядочивания поступающей извне информации в аспекте приоритетности стоящих перед субъектом задач. Выделяют произвольное внимание, обусловленное постановкой сознательной цели, и непроизвольное, представленное ориентировочным рефлексом, возникающим при воздействии неожиданных и новых раздражителей. Эффективность внимания может быть определена уровнем внимания (интенсивность, концентрация), объемом (широта, распределение внимания), скоростью переключения и устойчивостью.

11. Сосредоточенность – сконцентрированность внимания человека.

Не маловажную роль играют в составлении полной картины мира такие показатели жизнедеятельности как:

12. Активность - это понятие, указывающее на способность живых существ производить спонтанные движения и изменяться под воздействием внешних или внутренних стимулов – раздражителей.

13. Эскапизм – это уход человека от реальности в мир фантазий и грёз.

14. Интерес – эмоциональное состояние, связанное с осуществлением познавательной деятельности и характеризующееся побудительностью этой деятельности.

Картина мира строится по типу модели - Человек не запечатлевает поэлементно и пассивно "вещественный инвентарь" внешнего мира и не применяет тех примитивных способов разделения мира на элементы, какие первыми придут в голову, но налагает на него те операторы, которые моделируют этот мир, "отливая" модель в последовательно уточняемые и углубляемые "формы". Этот процесс ментального моделирования мира, при всех условиях реализуется активно. При этом действие возможно лишь тогда, когда субъект посредством имеющейся у него картины мира и одновременной трансформации ее вычленяет из непрерывной реальности дискретные проблемные ситуации. Именно с расчлененностью непрерывной реальности на некоторые условные сегменты, (ситуации) связывает Ю.М.Лотман смысл и цель действий. "То, что не имеет конца, не имеет и смысла. Осмысленное связано с сегментацией не дискретного пространства".

Образ Мира (модель мира), таким образом, должен иметь «...пространства внутренний избыток». Этот избыток является условием адекватного членения реальности, источником смысло - и целеобразования. Образ мира в силу своеобразия жизни любого человека всегда индивидуален. Он, естественно, постоянно корректируется в соответствии с новой информацией, но и в то же время главные черты долго остаются неизменными.

В структуру образа мира входят значения, смыслы и система пространственно-временных координат. Принято рассматривать образ мира как статическое образование, как пассивное хранилище знаний. Как может сохраняться временное в понятиях, представлениях? Понятия рождения и смерти, начала и конца, возникновения и исчезновения, создания и разрушения формируются у человека постепенно, начиная с самого раннего детства. Вместе с понятиями ритм, движение, скорость ускорение, ожидание и неподвижность и многими еще другими они входят в состав арсенала временных понятий, позволяющих субъекту схватить и понимать картину мира.

Важно рассмотреть живое функционирование образа мира в ходе исполнения действия в ситуации. Образ мира осуществляется в действии. Проекция образа мира на восприятие дает эмоциональные акцентуации, смысловые, мотивационные дифференциации в схватывании наличной ситуации. Для каждой ситуации характерны свои изменения.

Необходимо помнить о влиянии образа мира на мыслительную работу субъекта.

""Мы выступаем против одномерности, линейности и однородности времени в модели образа мира. Необходимо найти способ, позволяющий совместить пространственное, временное и смысловое. Идея неоднородности времени и смысловых дифференциаций в когнитивных картах времени"".

Образ мира можно рассматривать как организованную систему личностныхкогниций организма, которые конституируют модель или образ реальности, (то есть “образ, которым существуют вещи”). Это предполагает, что личностныекогниции непосредственно основываются на когнитивной структуре, и опосредованно основываются на ментальной и психологической структурах. Это далее предполагает, что образы мира склонны быть “энкапсулированными”, то есть, они меньше, чем вся реальность. Образ мира обладает свойством открытости, то есть, способна к изменениям по мере развития и саморазвития субъекта.

В работе А. Леонтьева подчеркивается «образ мира человека является универсальной формой организации его знаний, определяющей возможности познания и управления поведением».

В теории деятельности целостность образа мира выводится из единства отраженного в нем объективного мира и системного характера человеческой деятельности. Деятельностная природа образа мира проявляется в наличии у него, наряду со свойственными физическому миру координатами пространства и времени, пятого квазиизмерения: системы значений, воплощающей в себе результаты совокупной общественной практики. Их включение в индивидуальный акт познания обеспечивается участием целостного образа мира в порождении познавательных гипотез, выступающих как исходное звено при построении новых образов.

Непрерывное генерирование взаимосвязанной системы познавательных гипотез, идущих навстречу внешним стимулам, есть выражение активной природы образа мира - в противоположность традиционным представлениям о познавательных образах как возникающих в результате рефлекторных процессов - реактивных, развертывающихся в ответ на внешние воздействия.

Образ мира и близкие к нему понятия – картина мира, модель универсума, схема реальности, познавательная карта и т.д. – имеют в контексте различных психологических теорий неодинаковое содержание.

Образ мира как когнитивная карта

Исследования модели мира, как отражения субъективного опыта человека, предпринимались, прежде всего, в рамках когнитивного направления, в связи с проблемой восприятия, хранения и переработки информации в человеческом сознании. Главная функция сознания определяется как познание мира, что выражается в познавательной активности. При этом объем и тип переработки активной информации, поступающей из внешней среды, зависит от предположения субъекта относительно природы воспринимаемого объекта, от выбора способа его описания. Сбор информации и дальнейшая ее переработка определяется имеющимися в сознании субъекта когнитивными структурами – «картами» или «схемами», с помощью которых человек структурирует воспринимаемые стимулы.

Термин «когнитивная карта» был впервые предложен Е. Толманом, который определял его как ориентировочную схему – активную, направленную на поиск информации структуру. У. Найссер отмечал, что когнитивные карты и схемы могут проявляться как образы, поскольку переживание образа также представляет собой некий внутренний аспект готовности к восприятию воображаемого объекта. Образы, по мнению У.Найссера, – «не картинки в голове, но планы сбора информации из потенциально доступного окружения». Когнитивные карты существуют не только в области восприятия физического мира, но и на уровне социального поведения; любой выбор действия включает предвосхищение будущей ситуации.

Образ мира как семантическая память

Вопрос о репрезентации человеку мира рассматривался и в исследованиях процессов запоминания и хранения информации, структуры памяти. Так, эпизодической памяти противопоставляется семантическая, понимаемая как некий субъективный тезаурус, которым обладает человек, – организованные знания о вербальных символах, их значениях и отношениях между ними, а также правилах и процедурах их использования. В семантической памяти хранится обобщенный и структурированный опыт субъекта, который имеет два уровня организации: категориальный (прагматический), позволяющий определять принадлежность понятия о каком-либо предмете к некоторому семантическому классу и его отношение к другим объектам того же класса, и синтагматический (схематический), описывающий одновременно существующие взаимосвязи объектов либо последовательность действий.

Образ мира как система значений и поле смысла

Понятие «образ мира» в отечественной психологии стало активно обсуждаться А.Н. Леонтьевым, который определил его как сложное многоуровневое образование, обладающее системой значений и полем смысла. «Функция образа: самоотражение мира. Эта функция «вмешательства» природы в самое себя через деятельность субъектов, опосредованную образом природы, то есть образом субъективности, то есть образом мира <…>. Мир, открывающийся через человека самому себе.

А.Н. Леонтьев отмечал, что проблема психического должна ставиться в ракурсе построения в сознании индивида многомерного образа мира как образа реальности. Исходя из теоретических воззрений А.Н. Леонтьева, в сознаваемой картине мира можно выделить три слоя сознания: 1 – чувственные образы; 2 – значения, носителями которых выступают знаковые системы, формируемые на основе интериоризации предметных и операциональных значений; 3 – личностный смысл.

Первый слой составляет чувственная ткань сознания – это чувственные переживания, которые «образуют обязательную фактуру образа мира». Второй слой сознания составляют значения. Носителями значений выступают предметы материальной и духовной культуры, нормы и образы поведения, закрепленные в ритуалах и традициях, знаковые системы и, прежде всего, язык. В значении зафиксированы общественно выработанные способы действия с реальностью и в реальности. Интериоризация предметных и операциональных значений на основе знаковых систем приводит к зарождению понятий. Третий слой сознания образует личностные смыслы. То есть то, что индивид вкладывает в конкретные события, явления или понятия, осознание которых может существенно не совпадать с объективным смыслом. Личностный смысл выражает «значение–для–меня» жизненных объектов и явлений, отражает пристрастное отношение человека к миру.

Человек не просто отражает объективное содержание тех или иных событий и явлений, но одновременно фиксирует свое отношение к ним, переживаемое в форме интереса, эмоции. Система смыслов постоянно изменяется и развивается, определяя в итоге смысл любой отдельной деятельности и жизни в целом.

Образ мира в целом

А.Н. Леонтьев раскрыл различия образа мира и чувственного образа: первый – амодален, интегративен и обобщен, а второй – модален и всегда конкретен. Он подчеркивал, что в основе индивидуального образа мира лежит не только чувственный, но весь социокультурный опыт субъекта. Психологический образ мира динамичен и диалектичен, он постоянно изменяем новыми чувственными представлениями и поступающей информацией. При этом отмечается, что главный вклад в процесс построения образа предмета или ситуации вносят не отдельные чувственные впечатления, а образ мира в целом. То есть образ мира – фон, который предваряет любое чувственное впечатление и реализует его в качестве чувственного образа внешнего предмета посредством своего содержания.

Образ мира и бытийное сознание

В.П. Зинченко развил идею А.Н. Леонтьева об отражательной функции сознания, включающей построение эмоционально окрашенных отношений к миру, к себе, к людям. В.П. Зинченко выделил два слоя сознания: бытийное, включающее опыт движений, действий, а также чувственные образы; и рефлективное, объединяющее значения и смыслы. Со значениями, таким образом, соотносятся житейские и научные знания, со смыслом соотносится мир человеческих ценностей, переживаний, эмоций.

Образ мира и деятельность человека

По мнению С.Д. Смирнова, образ мира является первичным по отношению к чувственным впечатлениям от воспринимаемого стимула, любой возникающий образ, являясь частью, элементом образа мира в целом, не столько формирует, сколько подтверждает, уточняет его. «Это система экспектраций (ожиданий), подтверждающая объект – гипотезы, на основе которых идут структурирование и предметная идентификация отдельных чувственных впечатлений». С.Д. Смирнов отмечает, что вырванный из контекста сам по себе чувственный образ не несет никакой информации, так как «ориентирует не образ, а вклад этого образа в картину мира». Причем, для построения образа внешней реальности первичным является актуализация определенной части уже имеющегося образа мира, а уточнение, исправление или обогащение актуализированной части образа мира происходит во вторую очередь. Таким образом, не мир образов, а образ мира регулирует и направляет деятельность человека.

Образ мира – фундаментальное условие психической жизни субъекта

Однако многими исследователями предлагается более широкое понимание образа мира; его представленность на всех уровнях психической организации человека. Так, В.В. Петухов выделяет в образе мира базовые, «ядерные» структуры, отражающие глубинные связи человека и мира, не зависящие от рефлексии, и «поверхностные», связанные с осознанным, целенаправленным познанием мира. Представление о мире определяется как фундаментальное условие психической жизни субъекта.

Образ мира как «интегратор» взаимодействия человека с действительностью

Е.Ю. Артемьева понимает образ мира как «интегратор» следов взаимодействия человека с объективной действительностью. Она выстраивает трехуровневую системную модель образа мира.

Первый уровень – «перцептивный мир» – характеризуется системностью значений и модальной перцептивной, чувственной предметности.

Второй уровень – «картина мира» – представлен отношениями, а не чувственными образами, которые сохраняют свою модальную специфичность.

Третий уровень – «образ мира» – это слой амодальных структур, которые образуются при обработке предыдущего уровня.

Образ мира и жизненный путь личности

В трудах С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева, К.А. Абульхановой-Славской и других образ мира рассматривается в контексте жизненного пути человека, через систему познания бытия в мире. Выявляется, что формирование образа мира происходит в процессе познания человеком окружающего его мира, осмысления значимых событий в своей жизни. Мир для человека предстает в конкретике реальности бытия и становящегося собственного «Я» человека.

Образ мира и образ жизни

С.Л. Рубинштейн характеризует человека как субъекта жизни, в своем собственном существовании и в отношении к миру и другому человеку, подчеркивая целостность, единство человека и мира. Мир, в его понимании, – это «общающаяся друг с другом совокупность людей и вещей, точнее, совокупность вещей и явлений, соотнесенных с людьми, <…> организованная иерархия различных способов существования»; «совокупность вещей и людей, в которую включается то, что относится к человеку и к чему он относится в силу своей сущности, что может быть для него значимо, на что он направлен». То есть человек как целостность, включается во взаимоотношения с миром, выступая, с одной стороны, как его часть, а с другой – как познающий и преобразующий его субъект. Именно через человека сознание входит в мир, бытие становится осознанным, приобретает значение, становясь миром – частью и продуктом развития человека. При этом важную роль играет не только активность человека, но и созерцание как деятельность по познанию мира.

В качестве собственно человеческого способа существования человек выделяет «жизнь», проявляющуюся в двух формах: «как реальная причинность другого, выражающая переход в другое … и, во-вторых, как идеальное интенциальное «проектирование» себя – присущее уже лишь специфически человеческому образу жизни».

С.Л. Рубинштейн выделил два слоя, уровня жизни: включенность в непосредственные взаимосвязи и рефлексия, осмысление жизни. С.Л. Рубинштейн подчеркивал важность не только отношения «человек – мир», но и отношения человека с другими людьми, в которых происходит становление сознания и самосознания. «Реально мы всегда имеем два взаимосвязанных отношения – человек и бытие, человек и другой человек <…> эти два отношения взаимосвязаны и взаимообусловлены».

В соотнесении содержания своей жизни с жизнью других людей человеку раскрывается смысл жизни. Мир в работах С.Л. Рубинштейна рассматривается в своей бесконечности и непрерывной изменчивости, что отражается на понимании специфики его познания и взаимодействия человека с ним. «Свойство мира выступает в их динамическом, изменяющемся отношении к человеку, и в этом отношении не последнюю, а основную, решающую роль играет мировоззрение, собственный духовный облик человека». Идеи С.Л. Рубинштейна значимы для осмысления проблемы жизненного пути личности через контекст понимания ее образа мира и себя в мире.

Образ мира – мировоззрение человека в контексте реалий бытия

Особое место для понимания феномена образа мира для нас занимает концепция развития и бытия личности В.С. Мухиной. Проблема образа мира рассматривается здесь, с одной стороны, при обсуждении развития внутренней позиции личности и ее самосознания, а с другой стороны, при рассмотрении этнических особенностей картины мира. В любом случае эта проблема обсуждается в контексте соотношения внутреннего пространства и самосознания личности с особенностями реалий бытия.

Согласно концепции В.С. Мухиной, человек строит свое мировоззрение, свою идеологию на основе внутренней позиции, через становление системы личностных смыслов в контексте особенностей реалий своей жизни. Исторически и культурно обусловленные реалии бытия человека разделяются на:

1 – реальность предметного мира;

2 – реальность образно-знаковых систем;

3 – реальность социального пространства;

4 – природную реальность.

Мировоззрение в этом отношении представляется как обобщенная система взглядов человека на мир в целом, на место человечества в мире и на свое индивидуальное место в нем. Мировоззрение по В.С. Мухиной определяется как понимание человеком смысла его поведения, деятельности, позиции, а также истории и перспективы развития человеческого рода. Содержательное наполнение образа мира в процессе развития личности и ее самосознания опосредовано единым механизмом идентификации и обособления. Представление о мире формируется в контексте определенной культуры, в которой родился и вырос человек. Отмечается, что «картина мира строится в детском сознании прежде всего под влиянием тех позиций, которые свойственны взрослым, влияющим на сознание ребенка». Таким образом, рассмотрение особенностей образа мира необходимо проводить во взаимосвязи с реалиями развития и бытия человека.

Структура самосознания – образ себя в мире

В.С.Мухиной выявлено, что во внутреннем психологическом пространстве рожденного в этот мир человека посредством идентификации выстраивается самосознание, имеющее универсальную для всех культур и социальных общностей структуру. «Структура самосознания личности строится внутри порождающей ее системы – той человеческой общности, к которой принадлежит эта личность». В процессе взросления структурные звенья самосознания благодаря единому механизму развития личности, идентификации и обособления обретают уникальное наполнение, несущее при этом специфику конкретной социокультурной общности. Структурные звенья самосознания, содержательное наполнение которых специфично в различных этнических, культурных, социальных и других условиях, по сути дела являются образом себя в мире и выступают основой видения мира в целом.

Можно сделать вывод, что образ мира образует содержательную сторону человеческого сознания и вместе с ним обладает эмоционально-когнитивным единством.Происходящие в мире перемены, трансформации реалий бытия человека содержательно изменяют наполнение структурных звеньев самосознания личности и модифицируют образ мира. При этом структура самосознания и образ мира выступают устойчивой системой связей человека с миром, позволяющей ему сохранять целостность и тождественность самому себе и миру вокруг.

В 1979 году была опубликована статья А.Н. Леонтьева «Психология образа» , в которой автор ввел понятие «образ мира», имеющее сегодня очень большой описательный потенциал для всех направлений психологии . Понятие было введено для обобщения эмпирических данных, накопленных при исследованиях восприятия. Как понятие «образ» является интегрирующим для описания процесса восприятия, так понятие «образ мира» является интегрирующим для описания всей познавательной деятельности.

Для адекватного восприятия предмета необходимо и восприятие всего мира в целом, и «вписанность» воспринимаемого предмета (в широком смысле слова) в образ мира в целом. Анализируя тексты А.Н. Леонтьева, можно выделить следующие свойства образа мира:

1) образ мира «предзадан» конкретному акту восприятия;

2) объединяет индивидуальный и социальный опыт;

3) образ мира наполняет воспринимаемый предмет значением, то есть обуславливает переход от сенсорных модальностей к амодальному миру. Значение А.Н. Леонтьев назвал пятым квазиизмерением (кроме пространства– времени) образа мира.

В наших работах экспериментально доказано, что субъективное значение событий, предметов, и действий с ними структурирует (и порождает) образ мира совсем не аналогично структурации метрических пространств, аффективно «стягивает и растягивает» пространство и время, расставляет акценты значимости, нарушает их последовательность и инверсирует. Также как две точки, далеко отстоящие на плоском листе, могут соприкоснуться, если сложить лист в трехмерном пространстве, далеко отстоящие по временным и пространственным координатам предметы, события и действия могут соприкасаться по значению, оказаться «до», хотя и произошли «после» по координатам пространства-времени. Это возможно потому, что «пространство и время образа мира» субъективны.

Порождающие функции образа мира обеспечивают построение многих субъективных «вариантов реальности». Механизмом порождения и выбора возможного (прогноза) является не только и не столько логическое размышление, сколько «семантика возможных миров», направляемая ядерным слоем (целемотивационным комплексом) образа мира.

Для дальнейшего использования приведем пять составленных нами ранее определений понятия «образ мира» :

1. Образ мира (как структура) – интегральная система значений человека. Образ мира построен на основе выделения значимого (существенного, функционального) для системы реализуемых субъектом деятельностей). Образ мира, презентируя познанные связи предметного мира, определяет, в свою очередь, восприятие мира.

2. Образ мира (как процесс) – интегральный идеальный продукт сознания, получаемый путем постоянной трансформации чувственной ткани сознания в значения.

3. Образ мира – индивидуализированная культурно-историческая основой восприятия.

4. Образ мира – индивидуальная прогностическая модель мира.

5. Образ мира – интегрированный образ всех образов.

А.Н. Леонтьев и многие его последователи описывали двухслойную модель образа мира (рис. 1), которую можно представить в виде двух концентрических окружностей: центральная – ядро образа мира (амодальные, структуры), периферийная (чувственное оформление) – картина мира.

Рис. 1. Двухслойная модель образа мира

Ввиду трудностей операционализации исследования образа мира на основе двухслойной модели была в наших работах использована трехслойная модель – в виде трех концентрических окружностей: ядерный внутренний слой (амодальный целемотивационный комплекс), средний семантический слой и внешний слой – перцептивный мир (рис. 2).

Рис. 2. Трехслойная модель образа мира

Перцептивный мир является наиболее подвижным и изменчивым слоем образа мира. Образы актуального восприятия являются составляющими перцептивного мира. Перцептивный мир модален, но он является одновременно и представлением (отношение, предвидение и достраивание образа предмета на основе прогностической функции образа мира в целом), регулируемым более глубокими слоями . Перцептивный мир осознается как множество упорядоченных в пространстве и времени движущихся объектов (в том числе и свое тело) и отношение к ним. Возможно, что собственное тело задает одну из ведущих систем пространственно-временных координат.

Семантический слой является переходным между поверхностными и ядерными структурами. Семантический мир не амодален, но, в отличие от перцептивного мира, целостен. На уровне семантического слоя Е.Ю. Артемьева выделяет собственно смыслы как отношения субъекта к объектам перцептивного мира. Эта целостность определяется уже осмысленностью, означенностью семантического мира.

Глубинный слой (ядерный) амодален. Его структуры образуются в процессе переработки «семантического слоя», однако для рассуждения о «языке» этого слоя образа мира и о его структуре данных пока недостаточно. Составляющими ядерного слоя являются личностные смыслы. В трехслойной модели ядерный слой характеризуется авторами как целемотивационный комплекс, в который включается не только мотивация, но наиболее обобщенные принципы, критерии отношения, ценности.

Развивая трехслойную модель образа мира , можно предположить, что перцептивный мир имеет области перцепции и апперцепции (зоны ясного сознания по Г. Лейбницу), аналогичные вундтовским зонам. Термин «области апперцепции», а не «зоны апперцепции» выбран нами не случайно. В этом термине подчеркивается и преемственность идей Лейбница и Вундта, и различие в содержательном наполнении термина. В отличие от В. Вундта сегодня можно указать не на ассоциативные и произвольные, а на мотивационные, целевые и антиципирующие детерминанты выделения областей апперцепции . Кроме того, учитывая доказанное С.Д. Смирновым положение о том, что восприятие является субъективной деятельностью, можно сказать, что выделение областей апперцепции детерминировано не только актуальной стимуляцией, но и всем предыдущим опытом субъекта, направляется целями действий практической деятельности и, конечно, детерминантами собственно познавательной деятельности. Области апперцепции вовсе не являются сплошными, как это было у Вундта. Например, в экспериментах У. Найссера четко показано, что при восприятии двух наложенных видеоизображений испытуемые легко выделяют по заданию любое из них, что обусловлено антиципирующим влиянием прогностических функций образа мира.

Аналогичные области существуют и в глубоких слоях образа мира. Возможно, что психологическим механизмом изменений перцептивного мира, а за ним – более глубоких слоев является именно динамика актуализации областей апперцепции, содержание которых в свою очередь определяется мотивом (предметом) деятельности человека. Части перцептивного мира, которые наиболее часто находятся в областях интенсивной перцепции, то есть связаны с предметом деятельности, являются наиболее хорошо структурированными и развитыми. Если представить модель трехслойной структуры образа мира как сферу, в центре которой находятся ядерные структуры, средним слоем является семантический слой, а внешним – перцептивный мир, то профессиональная функциональная подструктура моделируется как конус, растущий вершиной из центра такой сферы (рис. 3).

Рис. 3. Функциональная (деятельностная) апперцептивная подсистема образа мира

Устойчивые деятельностные функциональные подсистемы образа мира формируются в любой деятельности, но особенно явно «проявлены» при изучении профессиональной деятельности: профессионал часто демонстрирует, что он «видит», «слышит», «чувствует» особенности своей предметной области (стук двигателя, стыки обоев, оттенки цвета или звука, неровности поверхности и пр.) лучше непрофессионалов вовсе не потому, что у него лучше развиты органы чувств, а потому, что определенным образом «настроена» функциональная апперцептивная система образа мира.

Профессиональное отношение к предметам и средствам профессиональной деятельности Е.Ю. Артемьева назвала миром профессии. В основе предлагаемой Е.А. Климовым многоплановой структуры образа мира профессионала лежит тезис о том, что профессиональная деятельность – один из факторов типизации индивидуальных образов мира: 1. Образы окрестного мира у представителей разнотипных профессий существенно отличаются. 2. Социум квантуется на различные объекты по-разному в описаниях профессий разных типов. 3. Существуют специфические различия в картине предметной отнесенности гнозиса разнотипных профессионалов. 4. Разные профессионалы живут в разных субъективных мирах (выделено мною – В.С.).

Е.А. Климов предложил следующую структуру образа мира профессионала (табл. 1):

Таблица 1: Структура образа мира профессионала

Седьмой план является наиболее динамичным в обычных условиях, первый – наименее. Образ мира профессионала состоит из вполне определенных системных целостностей, распад которых приводит к утрате профессиональной полезности представлений.

В результате освоения материала главы студент должен:

знать

• понятие "образ мира" и уметь пользоваться им;
• виды моделей образа мира и уметь описывать их;
• основные закономерности функционировании образа мира и его профессиональной специфичности;

уметь

• использовать понятие "образ мира" для обобщения и интерпретации результатов использования методов психологии субъективной семантики и психосемантики;
• использовать знания о профессиональной специфике образа мира для работы с разнотипными профессионалами;

владеть

• знаниями о структурных компонентах образа мира для планирования исследования;
• описанными схемами исследования и возможностью их использования в собственных научных и прикладных разработках.

Понятие "образ мира"

Образ мира как система значений

А. Н. Леонтьев ввел понятие "образ мира" для решения проблем обобщения огромной совокупности эмпирических данных, накопленной при исследованиях восприятия человека. Проводя аналогию, можно сказать, что как понятие "образ" является интегрирующим для системного описания процесса восприятия с учетом совокупности его активных и реактивных составляющих, так понятие "образ мира" является интегрирующим понятием для описания всей феноменологии познавательной деятельности человека. Сегодня это понятие имеет очень большой описательный потенциал для всех направлений отечественной психологии.

Предположив, что предметом психического отражения становятся те отношения реальности, которые значимы для регуляции деятельности (для животных – жизнедеятельности), А. Н. Леонтьев доказывал это в серии своих экспериментов по развитию неспецифической чувствительности: испытуемые, выполняя задание, обучались различать цвет кожей ладони (Леонтьев, 1981) . Эти факты позволили А. Н. Леонтьеву развивать взгляды о роли активности в становлении ощущений, о детерминированности ощущений предметной действительностью.

Обобщая результаты многочисленных исследований восприятия, А. Н. Леонтьев выдвигает "гипотезу уподобления": суть механизма чувственного уподобления заключается в уподоблении динамики перцептивных действий свойствам отражаемого.

• 1. Человек опознает предмет на ощупь после того, как движения его пальцев и ладони опишут кон тур, подобный форме предмета.
• 2. Человек зрительно опознает предмет или изображение после того, как линия его взора (фиксируется с помощью присоски с микрофонариком вокруг зрачка, луч фонарика показывает на фотобумаге движения взора) опишет контур, подобный предмету или изображению.
• 3. Человек опознает звук после того, как частота колебаний барабанной перепонки уподобится частоте звуковых колебаний.

Экспериментальные данные (неспецифическая чувствительность, исследования слуха) позволили А. Н. Леонтьеву предположить, "что процесс уподобления, при исключении возможности внешнего практического контакта моторного органа с предметом, происходит путем “компарирования” сигналов внутри системы, т.е. во внутреннем поле" (Леонтьев, 1981, с. 191). Такое предположение является одной из первых формулировок тезиса о полимодальности и возможной амодальности образа.

Решая проблему возникновения психики, А. Н. Леонтьев суживал условия (мир) до предмета потребности и его свойств. Решая проблему возникновения образа, он, напротив, доказывал зависимость восприятия от всего предметного мира в целом: "Оказывается, что условием адекватности восприятия отдельного предмета является адекватное восприятие предметного мира в целом и отнесенность предмета к этому миру" (там же, с. 149).

А. Н. Леонтьев особо подчеркивал: "а) предзаданность этого означенного, осмысленного предметного мира каждому конкретному акту восприятия, необходимость “включения” этого акта в уже готовую картину мира; б) эта картина мира выступает как единство индивидуального и социального опыта" (Леонтьев, 1983, с. 36).

Акцентируется роль опыта человека и роль систем общественно-выработанных значений в осознании этого опыта, нетождественность образа мира наглядному или любому другому образу, любой комбинации образов. Описанное А. Н. Леонтьевым "вычерпывание" субъективного образа из мира Е. Ю. Артемьева (Артемьева, 1999) интерпретирует как впервые предложенную модель слияния в одном психическом акте процесса, образа и реальности. В приведенном (Леонтьев, 1983, с. 37–38) проекте ненаписанной книги А. Н. Леонтьева (наверное, "Образ мира"), развитие презентации расширяющегося времени кончается общественно-исторической перспективой, а расширяющегося пространства – космической ("Оно уже не мое, а человеческое").

Образ мира кроме четырех измерений пространства-времени имеет еще и пятое "квазиизмерение" [значение]: "Это переход через чувственность, за границы чувственности, через сенсорные модальности к амодальному миру! Предметный мир выступает в значении, т.е. картина мира наполняется значениями" (Леонтьев, 1983, т. 2, с. 260). Введением пятого измерения подчеркивается тот факт, что образ мира определяется не только пространственно-временными характеристиками реальности (четырехмерная модель пространства-времени), но и значением для субъекта того, что отражается: "...Значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей – в познанных объективных связях предметного мира, в различных системах, в которых они только и существуют, только и раскрывают свои свойства" (там же, с. 154). Субъективное значение событий, предметов и действий с ними структурирует образ мира совсем не аналогично структурации метрических пространств, аффективно "стягивает и растягивает" пространство и время, расставляет акценты значимости, нарушает их последовательность и, тем самым, ставит под сомнение (или ни во что не ставит) все виды логических связей, являясь частью иррационального. "Образ мира" является понятием, описывающим субъективную, пристрастную модель мира, включающую рациональное и иррациональное, развивающуюся на основе системы деятельностей, в которые включен человек (Артемьева, Стрелков, Серкин, 1983).

Работа А. Н. Леонтьева "Образ мира" (Леонтьев, 1983, т. 2) позволяет вероятностно реконструировать пятимерную модель описываемой понятием "образ мира" феноменологии: четыре измерения пространства- времени "пронизаны" пятым измерением – значением, как еще одной координатой каждой точки четырехмерного пространства-времени. Интерпретируя, мы можем сказать, что точно так же, как две точки, далеко отстоящие на плоской геометрической фигуре, могут соприкоснуться, если сложить лист в трехмерном пространстве, далеко отстоящие по временным и пространственным координатам предметы, события и действия могут соприкасаться по значению, оказаться "до", хотя и произошли "после" по временным и пространственным координатам четырехмерного пространства-времени. Это возможно лишь потому, что "пространство и время образа мира" субъективны. Если же учесть концепцию о представленности значений и смыслов для будущего, то понятным становится "кружение" субъективного времени образа мира, его "опережения" и "отставания" от конвенциональной реальности.

Используя такую модель, мы отказываемся от равномерных моделей неизменного пространства, заполненного предметами, и равномерной модели времени, заполненного событиями с предметами в пространстве. Логически строго рассуждая, мы вообще должны при формулировании понятия "образ мира" пользоваться уже не структурами описания материального мира, а структурами описаний таких идеальных явлений, как понятие, значение, представление, идея, мысль и др. Именно это и имел в виду А. Н. Леонтьев, говоря об образе мира как о системе значений. Непринятие этого является методологическим тупиком для многих исследователей, предлагающих модели субъективно равномерных пространства или времени, позволяющие с большой натяжкой (а если прямо писать – "с подгонкой") описать полученные в эксперименте факты, но беспомощные в прогнозировании субъективных структур пространства и времени. Проблема времени образа мира при ее разработке требует кардинального решения пока неразрабатываемых проблем синхронизации процессов "внутреннего" и "внешнего" миров и "переквалификации" экспериментальных данных обо всех познавательных процессах (особенно о памяти) как выстроенных не только "в результате", но, прежде всего, "для" деятельности.

Сформулируем на основе вышеприведенных рассуждений следующие рабочие определения.

Определение 1. "Образ мира" – понятие, введенное А. Н. Леонтьевым, для описания интегральной системы значений человека. Образ мира построен на основе выделения значимого (существенного, функционального) для системы реализуемых субъектом деятельностей опыта (признаков, впечатлений, чувств, представлений, норм и пр.). Образ мира, презентируя познанные связи предметного мира, определяет, в свою очередь, восприятие мира.

Образы мира различных людей различны из-за разной культурно-исторической обусловленности их формирования (культура, язык, национальность, социум) и различия индивидуальных образов жизни (личностных, профессиональных, возрастных, бытовых, географических и пр.).

Примером функционального расчленения системы может служить проделанное А. Н. Леонтьевым расчленение сознания на его составляющие (функциональные подсистемы): значение, личностный смысл и чувственная ткань сознания (подробнее см. подпараграф 2.1.1). Функции значения и личностного смысла как составляющих сознания состоят в структурировании, трансформации чувственных образов сознания в соответствии с общественно-исторической практикой (культурное описание) и в соответствии с опытом (для-себя-бытием, личной историей деятельностей) субъекта. Что же является продуктом такой трансформации?

Определение 2. "Образ мира" – понятие, введенное А. Н. Леонтьевым для описания интегрального идеального продукта процесса сознания, получаемого путем постоянной трансформации чувственной ткани сознания в значения ("означенивание", опредмечивание ). Образ мира можно рассматривать как процесс настолько, насколько изменяем идеальный интегральный продукт работы сознания.

Понятие "сознание" не тождественно понятию "образ мира", так как чувственное ("чувственная ткань", по А. Н. Леонтьеву) не является составляющей идеального образа . Детерминирующими факторами трансформации чувственных образов сознания в значения являются закономерности существования образа мира и совокупность реализуемых субъектом деятельностей.

Реализуемая субъектом деятельность – движущая сила изменения (развития) образа мира. Рассматривая образ мира как сложившуюся динамическую систему, мы должны учитывать, что эта система имеет свою устойчивую структуру, сохраняющую систему от разрушения (и, иногда, развития), что придает образу мира некоторую консервативность . Возможно, что баланс консервативности и изменчивости является одной из характеристик образа мира, позволяющих вводить типологию "образов мира" (например, возрастную) и алгоритмы описания индивидуальных образов мира.

• Следует отметить, что испытуемые не могли четко описать своих ощущений, но могли назвать цвет, т.е. здесь, может быть, правильнее говорить о развитии неспецифического восприятия, чем чувствительности.
• Все-таки утверждать категорично, что А. Н. Леонтьев создавал именно такую модель психологической феноменологии, описываемой понятием "образ мира", мы не имеем права.
• Такая модель гораздо лучше и точнее предыдущих моделей позволяет описывать и интерпретировать фундаментальные психологические закономерности, например, законы образования ассоциаций.
• А. Н. Леонтьев и не стал бы вводить новое понятие, полностью тождественное уже широко используемому.
• Такой консервативностью можно объяснить механизмы установки, апперцепции, иллюзий восприятия.

Выходные данные сборника:

ПСИХОЛОГИЯ ОБРАЗА А.Н. ЛЕОНТЬЕВА

Горячев Вадим Владимирович

канд. психол. наук, доцент, Рязанский филиал МПСУ, г. Рязань

Образ – понятие достаточно активное и по-разному используемое в системе научных знаний: психологических, исторических, философских, педагогических, этнографических. В психологии образ часто определяют в контексте чувственного восприятия и отражения действительности, исследования сознания и развития познавательной деятельности человека. Принципиально новую проблемную ситуацию не только в системе психологических знаний, но и в общем образовательном пространстве намечают подходы к образу мира в контексте психологии восприятия, высказанные А.Н. Леонтьевым в его работе «Образ мира». Как писал учёный: «становление образа мира у человека есть переход за пределы «непосредственно чувственной картинки» . Целью нашей статьи является рассмотрение категории «образа» в работах А.Н. Леонтьева, и прежде всего, вынесенное им положение о существующей взаимосвязи и взаимообусловленности отражения и деятельности.

Анализируя состояние теории восприятия, А.Н. Леонтьев приходит к выводу о том, что в психологии существует большое количество накопленных знаний в данном направлении, однако полноценная теория фактически отсутствует. С точки зрения учёного необходимо пересмотреть само принципиальное направление, в котором движутся исследования. Безусловно, А.Н. Леонтьев исходит из таких фундаментальных положений диалектического материализма, как признание первичности материи по отношению к духу, сознанию, психике, пониманию ощущения и восприятия как отражение объективной реальности и функции мозга. Исследователь настаивал о воплощении этих положений в практику экспериментальной работы, при этом автор считал необходимым коренным образом изменить саму постановку проблемы психологии восприятия и отказаться от мнимых постулатов, которые в ней сохраняются.

Одно из основных положений, выносимых и защищаемых А.Н. Леонтьевым, состоит в следующем: проблема восприятия должна быть поставлена как проблема психологии образа мира и разрабатываться с этой точки зрения. При этом проблема должна анализироваться последовательно материалистически, считая, что всякая вещь первично существует объективно – в объективных связях реального мира, и что вторично она полагает себя в человеческом сознании, таким же должно быть и направление исследования.

А.Н. Леонтьев затрагивает и проблему биологического развития органов чувств в связи с четырёхмерностью реального мира. Он справедливо указывает на необходимость понимания филогенетической эволюции органов чувств как процесса приспособления к четырёхмерному пространству. Далее А.Н. Леонтьев вводит понятие о так называемом пятом измерении, в котором объективная реальность открывается человеку, понимая под ним некое смысловое поле или систему значений. «У человека мир приобретает в образе пятое квазиизмерение. Оно ни в коем случае не есть субъективно приписываемое миру. Это переход через чувственность, через сенсорные модальности к амодальному миру. Предметный мир, выступает в значении, т. е. картина мира наполняется значениями» . Так воспринимая определённый объект, субъект не имеет образа отдельных его признаков, их простой совокупности (критика ассоциативных теорий) и не воспринимает в первую очередь форму (критика гештальтпсихологии), а воспринимает объект в качестве категоризированного предмета. Естественно при наличии соответствующей перцептивной задачи возможно восприятие и отдельных элементов объекта, и его формы, но в отсутствие таковой на первый план выступает именно предметность.

А.Н. Леонтьев вводит разделение образа на его фактуру или чувственную ткань и предметность. Фактура понимается как совокупность отдельных элементов восприятия и связей между ними, главной особенностью её является возможность свёртывания и замещения, не искажая предметности. Чаще всего объяснение данного явления (непрямой связи чувственной ткани и предметности образа) состоит в приписывании категориальности самого восприятия. Существенно, что при таком подходе происходит логическая необходимость обращаться к онтогенетическим априорным категориям, что по мнению учёного представляется весьма опасным.

В отличие от такого подхода автор выдвигает принципиально новую идею: свойства осмысленности и категориальности следует понимать как характеристики сознательного образа мира, не имманентные самому образу. О.Е. Баксанский отмечает ссылаясь на А.Н. Леонтьева, что: «Эти характеристики, выражают объективность, раскрытую совокупностью общественной практикой, идеализированной в системе значений, которые каждый отдельный индивид находит как «вне-его-существующее» - воспринимаемое, усваиваемое – и поэтому так же, как то, что входит в его образ мира . Таким образом, значения – это нечто, лежащее за «обликом вещей», в объективных связях реального мира, познанных субъектом. Иными словами, значения образуют в себе некоторую особую мерность, которая, по мнению А.Н. Леонтьева является пятым квазиизмерением реальности.

А.Н. Леонтьев в своей работе определяет восприятие как средство построения образа реальности (построение образа, но не самой реальности), образа более или менее адекватного последней. Важным моментом, на котором учёный акцентирует внимание, является недопустимость ограничиваться в исследованиях аналитическим подходом. Относительно психологии восприятия это проблема состоит в возвращении к тому целостному образу реальности, который строится в сознании субъекта, в процессе перцепции последней. Другими словами, образ мира не может быть сведён к совокупности отдельных феноменов, характеристик и отношений, абстрагированных из реального процесса его функционирования в сознании субъекта. Исходя из этого положения, А.Н. Леонтьев высказывает идею об амодальности реального мира в его отделённости от субъекта. Выдвигая этот тезис, автор исходит различения всей информации, которую можно приобрести об объекте, на свойство двух видов:

1. свойства неодушевлённых объектов, которые могут быть обнаружены в процессе их взаимодействия с другими неодушевлёнными объектами;
2. свойства неодушевлённых объектов, которые могут быть обнаружены только в процессе их взаимодействия с живыми организмами, обладающими определённым образом устроенными органами чувств.

Свойства второго рода проявляются в специфических эффектах, воспринимаемых специально приспособленными органами чувств и зависящих от устройства последних; именно в этом смысле они по А.Н. Леонтьеву, являются субъективными или модальными. Существенным является, что одни и те же характеристики объектов могут вызывать у субъекта впечатления разных модальностей. Кроме того, эмпирически обосновано такое свойство восприятия как целостность образа, то есть данные разных органов чувств определённым образом организуются в некоторый единый образ, причём в ходе этого процесса разрешаются противоречия. Которые могут возникать между информацией, поступающей из разных источников.

Важным, с нашей точки зрения, является положение, обсуждаемое А.Н. Леонтьевым о том, что любое влияние вписывается в образ мира, т. е. в некоторое целое. В качестве эмпирического обоснования учёный приводит следующие установленные факты:

1. не все, данное в ощущениях, сводит в субъективный образ ситуации;
2. существует явление «достраивания» образа, то есть приписывание ситуации актуально отсутствующих, но субъективно необходимых элементов.

Таким образом, образ мира представляет собой некоторую модель, которая выстроена на основании субъективного опыта, в дальнейшем сама опосредует восприятие этого опыты.

Резюмируя изложенное, хотелось бы выделить наиболее принципиальные идеи А.Н. Леонтьева относительно вводимой им в научный оборот категории «образ мира»:

1. Образ мира не есть сумма перцептивных образов, образ не есть чувственная картинка.
2. Образ мира опосредует взаимодействие субъекта с реальностью.
3. Мир вне субъекта амодален, модальности ощущений появляются в результате субъект-объектных отношений индивида с реальностью.
4. Информация от разных органов чувств определённым образом согласуется в образе мира в единое представление, то есть противоречащие данные некоторым образом согласуются в непротиворечивый образ.
5. Модальные характеристики ощущений, вызываемых объектами реальности, зависят от того, к какому биологическому виду принадлежит воспринимающий субъект.
6. В образе мира представлены не только объекты, актуально присутствующие в тезаурусе восприятия субъекта, он представляет собой относительно устойчивое представление о реальности.

Перечисленные положения, с нашей точки зрения, являются весьма существенными в контексте изучения образа мира. Особого внимания заслуживает постановка проблемы о существовании некоторого образования, которое выступает в роли посредника между объективной реальностью и воспринимающим субъектом, функционирующим в виде призмы, которая вызывает интерес субъекта на одни её элементы и заставляет его полностью игнорировать другие. Кроме этого, существенным является тезис А.Н. Леонтьева об амодальности окружающей реальности вне субъекта, то есть мир приобретает модальные характеристики только в процессе взаимодействия субъекта с реальностью.

В контексте исследования феномена образа мира представляется также весьма плодотворной идея А.Н. Леонтьева о том, что это образование не является простым суммированием перцептивных данных, то есть это относительно стабильное образование, являющееся результатом обработки данных восприятия. С таким пониманием образа мира связан и тот факт, что всякая поступающая информация встраивается в некоторую существующую у субъекта структуру, результатом чего является его способность и возможность учитывать в окружающей обстановке те объекты. Которые в данный момент нет в актуальном поле восприятия.

В заключении, хотелось бы отметить, что высказанные А.Н. Леонтьевым положения не были по достоинству оценены широким кругом исследователей, и феномен образа мира всё ещё остаётся практически мало исследованным в отечественной психологии. Вероятно, такое положение связано с определёнными методологическими затруднениями, преодоление которых, позволит рассматривать образ мира как объект психологической науки в самом широком смысле.

Список литературы:

1. Баксанский О.Е., Кучер Е.Н. Когнитивный образ мира: научная монография / О.Е. Баксанский, Е.Н. Кучер. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2010. – 224 с.
2. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: в 2 т. Т. 2 – М. Педагогика, 1983. 320 с.
3. Леонтьев А.Н. Образ мира // Мир психологии. 2003. № 4. С. 11-18.

Шпинарская Е.Н.

Образ античного мира в картинах Н. Пуссена

Где искать, если все-таки искать, вечную и абсолютную красоту? – В Античности, так учили философы еще со времен Возрождения. Однако, хорошо известно, что период, именуемый Античностью, охватывает около двух (если не трех) тысяч лет. Классика начинается с V века до нашей эры, а последние античные мыслители доживали свой век в VI столетии нашей эры. И монолитная, цветущая, оптимистичная цельность огромной эпохи оказывается в известном смысле идеализацией, мифом, в котором отразились гуманистические идеалы новоевропейского просветительства. Но сознание снова и снова обращается вспять в поисках утраченного времени, в надежде возвратиться к младенческой безгрешности, изначальной чистоте человеческого первородства. Думами овладевает ностальгия по давно минувшим векам.

Как привлекательна эллинская цивилизация V века до нашей эры. Век Перикла, здоровой и жизнеутверждающей классики. В науке его называют «эпохой независимости» (Ф. Зелинский), «классической эпохой» (Р. Виппер). Он единодушно воспринимается как время повсеместного благоденствия, общественно-культурной активности греков, время утверждения и щедрого раскрытия их духовно-этической самобытности. Характеристика его как «эпохи расцвета» (Г. Гельмонт), высшего осуществления культурного призвания греков стала культурологической аксиомой. Однако реальная греческая классика в своей сущности амбивалентна и полна внутренних тревог. «Античная Греция, словно живой парадокс, служит как бы наглядным примером того, насколько сложно познание цивилизации», – считает А. Боннар. Эллинская история говорит о том, что за ее внешне-лицевым благополучием никогда не исчезали бродильные, разлагающие силы, которые даже в самые светлые часы ее цветения подтачивали строящееся здание. Русский исследователь ранних античных древностей Вяч. Иванов был прав, когда навал это время – вопреки его доступности и ясности – «еще недостаточно раскрытой эпохой».

Характерны противоречия и в творчестве великих античных поэтов. Вспомним о том, что Гомер, автор «Илиады» и «Одиссеи», вместе с развитием мифологии как мышления, подорвал религиозную функцию мифа. Е.М. Мелетинский пишет, что когда из мифа «изымается священная информация о мифических маршрутах тотемных предков… усиливается внимание к «семейным» отношениям тотемных предков, их ссорам и дракам, ко всякого рода авантюрным моментам», неизбежно происходит десакрализация мифа. Далее. Овидий. Он еще дальше Гомера продвинулся в художественно-литературной трактовке мифа. Его прославленные «Метаморфозы» – яркий пример эпической поэмы, которая включает в себя множество легенд (по преимуществу греческих) о превращениях богов и людей в животных, растения, камни, реки, созвездия. Но если для доисторического грека религиозно-мифологическое мировоззрение было идеологией, жизненно-нормативной ценностью, формирующей его поведение и сознание, то Гомер и Овидий превращают миф в объект литературного творчества, религиозное его начало сводят к эстетике, мифологию низводят до эпоса. У Гомера и Овидия происходит метаморфоза с мифологией: она превращается в эпос. Уже поэты и мудрецы Греции подметили, что вместе с мифом было утрачено нечто настолько важное и необходимое для жизни грека, чего не могут заменить ни эпос, ни лирика, ни драматургия, ни философия. Такова цена, заплаченная за желание «постичь окружающий мир, узнать, из чего он сделан и как он сделан, и, разгадав его законы, научиться управлять ими».

В то же время «цивилизация греков сопрягает мир и человека», через борьбу и битву соединяет в гармонии, и такой подход делает Античность настолько богатой идеями и всевозможными превращениями, и настолько яркой, что сознание всех последующих европейских эпох не может обойтись без овладения ее культурой.

Обращение к Античности – одна из важнейших черт в искусстве Ренессанса. Уже сам термин подразумевает именно возрождение античности. В XV веке прочно установилось мнение, что античность – это великое прошлое, которое закончилось, и на смену ему пришли средние века. «Media aetas» (средний век) сменил «santa vetustas» (святую старину).

Влияние античной эстетики на теорию и практику ренессансного искусства необычайно важно. Альберти пытался применить по отношению к произведению живописи категории классической риторики: вымысел (inventione), композицию (compositione), ввел почерпнутое также у античных авторов понятие «convenienza» или «concinnitas», что лучше всего можно объяснить словом «гармония». Из стремления к системе и требования гармонии отдельных частей выросла наука о пропорциях человеческого тела и идеальной соразмерности. Художники высокого Возрождения почувствовали в произведениях Фидия и Поликлета, в трактатах Витрувия возможность синтеза лучшего, что дает натура, и, более того, восприняли пример Античности как призыв к созданию идеального духовно и физически образа. Поиски этого образа привели к возникновению лозунга «превзойти натуру» («superare la natura»). Альберти в «Десяти книгах о зодчестве» пишет: «Признаюсь тебе: если древним, имевшим в изобилии у кого учиться и кому подражать, было не так трудно подняться до познания этих высших искусств, которые даются нам ныне с такими усилиями, то имена наши заслуживают тем большего признания, что мы без всяких наставников и без всяких образцов создаем искусства и науки неслыханные и невиданные».

Античность и ее переживание Возрождением осмысляется следующими столетиями. Классицизм находит воплощение своих общественных и культурных идеалов опять же в Древней Греции и республиканском Риме. Новые художественные идеи возникают в результате переработки идей давно существующих и практикуемых. Именно обращение к античному искусству, к образам и приемам классики и породило сам термин «классицизм». Значение античного искусства как непререкаемого образца составляет основу последовательно разработанной доктрины классицизма, действующей в живописи, литературе и драматургии.

Правда, как и внутри образцового периода, как мы вкратце упомянули выше, с античностью при ее осмыслении классицизмом (и Возрождением) происходят значительные метаморфозы. Поэтические образы древности – Медея, Геракл, Гораций, Германик предстают в классицизме как олицетворение присущим им издревле страстей, неизменных и очищенных от всего, что было отпечатком их «варварского века». Неотделимость поэтического видения от рационального умозрения выражается в тщательном отборе «идеальных моделей» и «идеальных страстей», причем насыщенных высокой общественной или моральной идеей. Таким образом, с классическими образами происходят превращения, к тому же превращения благодаря культу разума, появившемуся не без влияния античного толкования эстетики через математику. Мировоззрение классицизма возвеличивает аналитический подход к Прекрасному, разум из «одного из» становится основным критерием прекрасного. Тема природы – высшее воплощение разумности. Так считает классицизм, и, как в случае с античными персонажами эпоса, не допускает в искусство природы «варварской», необработанной. В результате пейзаж, например, в живописи преобразован в идеально продуманную композицию, полностью исключающую случайности и нюансы реальной местности. В классицизме проведена своеобразная реконструкция жизни, причем во всех ее проявлениях, противопоставлены несовершенству действительности идеалы порядка и суровой дисциплины, с помощью которых должны преодолеваться трагические коллизии реального бытия.

Самым популярным источником для экспериментов с античными сюжетами и образами в классицизме были «Метаморфозы» Овидия. Обращение к поэме было совершенно в духе гуманистической культуры XVII столетия. Трудно назвать другое литературное произведение, которое оказало бы такое влияние на изобразительное искусство этого времени. Эстетическое творчество, являясь частью духовной, разумной деятельности человека, вводя в свою сферу «материал жизни», очищало его от всего несущественного. Так считали представители классицизма. Овидий подтолкнул их к этой идее: он мастерски упускал в сюжетах мифов все то, что с его точки зрения несущественно.

Трудно перечислить имена всех художников, черпавших сюжеты и вдохновение в поэме. Мы остановимся на одном из них. Это Никола Пуссен (1594-1665).

Пуссен известен как глава французской классицистической живописи XVII века, но сначала хотелось бы представить его как восторженного читателя Овидия, пронесшего любовь к «Метаморфозам» через всю жизнь, а затем как создателя своего, удивительно притягательного образа античного мира. Пуссена можно условно отнести к третьему поколению, чье творчество было инспирировано античностью.

Сохранившееся произведения Пуссена раннего парижского периода иллюстрируют «Метаморфозы» Овидия и «Энеиду» Вергилия. Из «Метаморфоз» художник выбирает сюжеты о закономерностях природных превращений. Предполагают, что на Пуссена оказали влияние более ранние иллюстрации к Овидию из издания «Ланжелье» 1619 года. Однако для Пуссена характерно более вдумчивое отношение к тексту. Он ищет большую выразительность драматического действия, вводит недостающие в тексте, по его мнению, фигуры. В рисунках «Фетида и Ахилл», «Превращение Акида в речного бога» множество фигур, каждая из которых выражает какое-то одно чувство. Вместе эти фигуры образуют многообразную эмоциональную картину. Выявляется алфавит живописца – раскрытие драматического события через состояние его участников, воплощенное в позе и жесте. Такого же плана рисунки «Адониса» и «Похищение Европы».

Метаморфозы по Овидию и Пуссену – это новая жизнь, обретшая новое значение. Процесс превращения всегда очень богат событиями: они быстро сменяют друг друга и имеют огромное количество свидетелей. Работы Пуссена на сюжеты «Метаморфоз» очень точно передают эти качества Овидиевой поэмы. Они тоже богаты персонажами и событиями. Характерным примером может служить картина «Царство Флоры» (около 1631).

Она представляет собой многофигурную композицию, имеющую ясный, размеренный, буквально музыкальный ритм. Подчиняясь этому ритму, в картине живут многочисленные герои Овидия. Можно сказать, что Пуссен доводит до предела насыщенность древнеримского текста – «Царство Флоры» вмещает в себя героев сразу нескольких глав. Причем каждый персонаж полноценно рассказывает свою историю. Здесь и гибель Аякса, бросающегося на меч, и Клития, влюбленная в Аполлона, и Эхо, и любующийся собственным отражением Нарцисс, и Адонис, и Гиацинт. Все они дали после своей смерти жизнь различным цветам, украсившим благоуханное царство Флоры. Она изображена в центре полотна – изящная и грациозная, осыпающая землю цветами.

Рассмотрим еще одну картину, точнее два ее варианта, как довольно резкий переход от восприятия античности «по Овидию» к античности «по Пуссену». Сюжет довольно необычный: пастухи неожиданно обнаруживают гробницу с надписью «И я был в Аркадии…» Счастливая Аркадия могла бы служить отличным фоном для бесконечно сменяющих друг друга персонажей Овидия, но оказывается отправной точкой для размышлений о смысле жизни. Пуссен заставляет замолчать шум голосов и событий, чтобы услышать, наконец, что-то большее. Поэтому вполне закономерно воспринимается уменьшение персонажей во втором варианте «Аркадских пастухов» (1650). А альтернативой людскому шумному окружению становится молчаливая и величавая природа. Ей начинает уделяться все большее внимание.

Для Пуссена природа – олицетворение высшей гармонии бытия. Человек утратил свое главенствующее положение, он воспринимается только как одно из многих порождений природы, законам которой вынужден подчиняться. Как замечает В.Н. Прокофьев, исследователь французского изобразительного искусства XVII века и творчества Пуссена в частности: «теперь сюжет – человеческое действие – уходит вглубь природного целого», имея в виду антикизированную пейзажную живопись Пуссена после 1643 года. Пуссеновские пейзажи проникнуты ощущением грандиозности и величия мира. Громоздящиеся скалы, купы пышных деревьев, кристально прозрачные озера, прохладные родники, текущие среди камней и тенистых кустов, соединяются в пластически ясной, целостной композиции, основанной на чередовании пространственных планов, каждый из которых расположен параллельно плоскости холста. Колористическая гамма очень сдержанна, чаще всего строится на сочетании холодных синих и голубоватых тонов неба и воды и теплых коричневато-серых тонов почвы и скал.

В каждом пейзаже создается свой неповторимый образ: «Пейзаж с Полифемом» (1649), «Пейзаж с Геркулесом и Какусом» (1649), «Похороны Фокиона» (после 1648), пейзажный цикл «Четыре времени года».

Одна из вершин в творчестве Никола Пуссена – картина «Пейзаж с Полифемом».

От зрителя, остановившегося перед картиной, требуется внимание и настойчивость. Работа называется «Пейзаж с Полифемом», но даже чтобы увидеть Полифема, должно потрудиться. Могучая фигура циклопа является как бы продолжением горы, на которой он сидит и играет на дудочке. Фигура располагается в центре полотна, но на дальнем плане.

Вспомним легенду о Полифеме: ужасный, страшный, жестокий циклоп Полифем влюбился в нимфу Галатею. Галатея же любила прекрасного юношу Акида, и страсть чудовища была для нее отвратительна. Однажды Полифем выследил их и забросал Акида каменными глыбами. Акид превратился в речного бога, а Галатея потом пересказывает слова циклопа, обращенные к ней:

Ты, Галатея, белей лепестков белоснежной лигустры,

Вешних цветущих лугов и выше ольхи длинноствольной,

Ты, светлей хрусталя, молодого игривей козленка!

Глаже тех раковин ты, что весь век обтираются морем;

Зимнего солнца милей, отрадней, чем летние тени;

Горных платанов стройней, деревьев щедрее плодовых;

Льдинки прозрачнее ты; винограда поспевшего слаще.

Мягче творога ты, лебяжьего легче ты пуха…

Поистине удивительна такая нежность слов в устах Полифема. «Жестокий и ужасный» Полифем становится «влюбленным» – с циклопом произошли необычайные метаморфозы. Раньше главным его развлечением было швырять камни в подходящие к острову корабли, теперь это игра на свирели. Полифем с помощью Пуссена стал вечно играющим музыку. Музыка прекрасна и гармонична, связана с природой. Прихотливая игра контура облаков над Полифемом – сама музыка, льющаяся из свирели циклопа. Музыка и облака превращаются друг в друга, перевоплощаются в гармоничное начало природы. Метаморфозы – понятие, которым можно истолковать все в картине. Метаморфозы самых разнообразных явлений находятся в любви и согласии между собой.

Любовь – главный ключ к картине. В свою очередь картина является своеобразным способом помочь природе обрести устойчивое и умиротворенное состояние любви и красоты. Это качество изначально присуще природе, но часто исчезает за суетностью и чрезмерной деятельностью человека. Пуссен же исключает суету и оставляет возможность природе быть как бы наедине с собой.

Античность выступает здесь как одна из метаморфоз природы и человечества. Опять превращения и опять любовь. Одно из другого и наоборот: любовь из превращения и превращения из-за любви. Примеров великое множество. В мифах это истории об Аполлоне и Дафне, Зевсе и Ио, Зевсе и Европе, Посейдоне и Деметре. Этот список можно продолжать очень долго. Главная метаморфоза любви – человек становится человеком. И если рассматривать «Пейзаж с Полифемом» как произведение, в котором «душа Пуссена выразилась наиболее цельно и полно» (А. Н. Бенуа), то становится ясным, почему для картины выбирается миф о Полифеме: человеком становится чудище. Хотя аналоги такого рода событию есть и в более ранних литературных произведениях. В поэме о Гильгамеше, которая на тысячу с лишним лет старше «Метаморфоз», есть история об Энкиду, который жил раньше среди диких зверей, но, полюбив Шахмат, стал совсем другим, стал человеком. Эпос говорит о нем: «Стал он умней, разуменьем глубже».

Вернемся к Овидию:

Клином, длинен и остер, далеко выдвигается в море

Мыс, с обоих боков омываем морскою волною.

Дикий циклоп на него забрался и сел посередке.

Влезли следом за ним без призора бродящие овцы.

После того как у ног положил он сосну, что служила

Палкой пастушьей ему и годилась бы смело на мачту

Взял он перстами свирель, из сотни скрепленную дудок,

И услыхали его деревенские посвисты горы,

И услыхали ручьи…

Пуссен очень точно воспроизводит в живописи строчки поэмы. Гора, служащая ложем Полифему, помещена в центр картины. Сам Полифем почти сливается с грубой массой горы, уподобленной курящемуся вулкану. Любопытно, что в тексте «Метаморфоз» есть указание на вулкан. Полифем восклицает:

Я пламенею, во мне нестерпимый огонь взбушевался, -

Словно в груди я ношу всю Этну со всей ее мощью,

Перенесенной в меня!

Дальше передвигаясь взглядом по картине, отмечаешь идеальную продуманность композиции. Она подчеркнуто статична. Используется множество приемов: строгое чередование вертикалей и горизонталей, параллельных границам холста. Потом симметрия: очертания скалы слева повторяются в силуэте дерева справа, а гора с Полифемом посередине образует правильный треугольник. Это иллюстрирует глубокое почтение Пуссена перед античным искусством, его знание о вере древних в ближайшее родство симметрии и гармонии, воплощающих идею красоты.

В пространстве холста можно выделить четыре плана. Первому соответствуют фигуры речного божества, нимф и сатиров; второму – люди, возделывающие поле; третьему – скалистый берег моря с Полифемом на одной из вершин; четвертому – море и город на побережье. Первый план сопоставляется с третьим, второй с четвертым. Пуссен верен идее гармонии во всем: не нарушая перспективного строя и соблюдая условия, заданные темой (Полифем должен намного превышать всех размерами), живописец связывает персонажи отношением соизмеримости. Отсюда одномасштабность фигур первого плана и Полифема. На первом плане представлены различные олицетворения природы: речное божество, богини лесов дриады, нимфы, сатиры, на третьем Полифем – воплощение природной стихии.

Сама природная стихия статична. Она написана очень тщательно подобранными цветами, превосходно согласованными между собой. Отдельного разговора заслуживает тон: главенствует темная, почти не разбиваемая светом моделировка изображения, что очень сильно контрастирует со светлым текстом «Метаморфоз» и очень светлым я ярким по колориту «Царством Флоры». Опять же через «Аркадских пастухов» идет «потемнение» пуссеновских пейзажей. Более или менее устойчивая, статичная гармония оказывается возможной при неярком освещении. С помощью тона и цвета среда в картине почти поглощает персонажей.

Темный тон ассоциируется с вечностью, но также с черной пустотой хаоса. Многие исследователи творчества Пуссена замечают, что «счастливая утопия Пуссена далеко не безмятежна». Что же все-таки несет в себе картина – гармонию или ее противоположность?

«Пейзаж с Полифемом» был написан в Риме, под голубым и ярким небом, рядом с пестрой и шумной красотой итальянских улиц. Альтернативой видимому живому окружению стал «Пейзаж…», в котором создан идеальный, но замкнутый мир.

Даже если попытаться продолжить его за рамки картины, окажется, что он замыкается в чудную панораму. Или постепенно переходит в свое собственное зеркальное отражение. Неужели столь очаровательный пейзаж не в состоянии обратиться хотя бы на миг в реальность, одаривающую нас гармонией? Есть ли выход на «грешную землю»? С правого края картины за пышным деревом виднеется море, а еще дальше – город. Это самое светлое место в картине. Люди, занятые своими делами на втором плане «Пейзажа…» видимо, пришли оттуда.

Но мы, зрители, находимся с этой стороны, и до города, населенного людьми, надо еще добраться взглядом. Там, видимо, очень хорошо, солнце и вода дарят спокойствие и радость. В картине очень много изображений воды. Может быть, именно она и является заветным ключом, открывающим путь от земного мира к миру идеальному.

В середине композиции есть озера и величавая река, на переднем плане тщательно выписан прозрачный ручей, омывающий камешки, кувшин с водой.

Внимательно, неторопливо разглядывая картину, невольно начинаешь чувствовать прохладу воды, подглядывать вместе с сатирами за нимфами и дриадами, и почти оказываешься в этом идеальном мире, пока не встретишь неожиданное препятствие. Это мудрец (фигуру в картине В.Н. Прокофьев называет мудрецом, С.М. Даниэль – богом реки) в лавровом венке. Он спокойно наблюдает за происходящим, призывает присоединиться к созерцанию пейзажа, но одновременно является сторожем гармонии. Прежде чем, пойти дальше, зрителю нужно заслужить его доверие, в отличие от персонажей картины, которым, как участникам гармонии, разрешается все. Люди и другие обитатели картины, занимающиеся своими делами, не внемлют завораживающей музыке. Ее слышат мудрец, сам Полифем и, пожалуй, величественная природа. Мы же, приближаясь к Полифему, встречаем там все меньше и меньше персонажей. Полифема еще долго никто и ничто не будет интересовать, вот его и оставили в покое наедине со своей музыкой.

Пуссен создал свой собственный образ античного мира, если не сказать совсем другой, особенный мир. Симметрия и гармония, строгое подчинение композиции замыслу художника, основанного на классицистическом каноне, находятся на самой границе живого мира. Еще немного и возобладание одной только догматической правильности приведет к омертвлению персонажей. Они и сейчас чрезвычайно самодостаточны: им не нужны зрители, не нужны соседи по картине, вплоть до опасности ненужности самим себе. В.Н. Прокофьев отмечает такую же ситуацию в знаменитом автопортрете Пуссена (1650): «величественная неприступность монолитной фигуры художника-мыслителя готова обернуться одиночеством, жесткая математическая организация пространства сковывает ее, как бы впаивая навечно в недвижную кристаллическую структуру».

Тщательно высчитанная и самодостаточная гармония обречена на бездеятельность, и, как следствие, уничтожение. Интересно наблюдать, что неподготовленный зритель редко когда остановится у исследуемого нами эрмитажного шедевра: слишком темно, слишком правильно, чересчур трудоемко для восприятия.

Возможна ли гармония в самодостаточности? Возможен ли диалог, процесс общения с математически выверенной композицией?

Вспомним о том, что одной из основных функций искусства является общение. Следовательно, цвет, свет, найденное с их помощью спокойствие нужны для того, чтобы передать зрителю ощущение гармонии. Художник использует все доступные ему средства, даже несколько «перегружает» классицизмом, чтобы напомнить о целостности бытия, величавости и красоте природы. Царящее в «Пейзаже с Полифемом» Прекрасное одаривает чуткого зрителя своим светом, если он найдет в себе силы вырваться из суетности повседневного мира и посвятит себя созерцанию. «Прошлое становится здесь активной воспитующей силой, а история впервые – главным орудием воздействия на настоящие ради будущего», – замечает В.Н. Прокофьев о роли античности в творчестве Пуссена (причем выделяет особо, что даже библейская «Священная история» именно у Пуссена выступает как история античная).

Вспомним об Афродите. По Эмпедоклу Афродита есть символ объединяющего начала. Она дарит миру состояние «досточтимой гармонии», которое и изображено в «Пейзаже с Полифемом». Это точка неподвижности в самом конце пути наверх. В ней, в этой точке, уже по Аристотелю, царит покой. Тревоги и страсти чувственно воспринимаемого мира в ней затихают, и бытие замирает в блаженном, безмятежно-царственном оцепенении. Вселенная, равная сама себе, остается наедине с собой: ее недра уже не терзают ни муки рождения, ни муки умирания. Она как бы отдыхает после перенесенных испытаний, преодолев в себе раздвоение и множественность. Это самый счастливый, «звездный» час вселенской жизни: все вещи объяты первородным равенством, примерены в «единорождающем лоне».

Эти мысли о спокойствии и гармонии рождены древнегреческими философами, Эмпедоклом и Аристотелем, но в значительной мере характеризуют «Пейзаж с Полифемом», написанный французским художником XVII века. В противоположность насыщенным движением и страстью «Метаморфозам» Овидия, с иллюстрирования которых началось общение с античностью Н. Пуссена.

Античность сделала из Пуссена страстного поклонника, вызвала к жизни его творчество. Но насколько античность в своей сущности была амбивалента, настолько и ее переживание Пуссеном имеет в себе несколько вариантов, от «Царства Флоры» через «Аркадских пастухов» к «Пейзажу с Полифемом».

Остановился Н. Пуссен на таком понимании античности, которое более всего отразилось в его пейзажах, где главным действующим лицом стала Природа, а способом ее существования – гармония.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Византийская культура автора Каждан Александр Петрович

Из книги Избранные труды. Теория и история культуры автора Кнабе Георгий Степанович

«Анналы» Тацита и конец античного Рима До тех пор пока деятельная ответственность гражданина перед своим государством была не просто воспоминанием и не просто иллюзией, а именно общественным идеалом, живым в сознании многих, нерушимая верность ему оставалась хоть и не

Из книги Кино Японии автора Сато Тадао

Глава 10 Эпоха перелома. Исчерпание античного компонента национальной культуры Мы неоднократно убеждались в том, что непреходящая роль античного наследия в культуре последующих веков как в Западной Европе, так и в России основывалась на некоторых определяющих чертах

Из книги Повседневная жизнь англичан в эпоху Шекспира автора Бартон Элизабет

3. Игра глаз в картинах Одзу и Нарусэ В предыдущей части мы видели, как Одзу избегает показывать персонажей лицом к лицу, предпочитая, чтобы они смотрели в одном направлении. Может быть, это было вызвано и его пристрастием к симметричным фигурам, статичной композиции и

Из книги Социальные коммуникации автора Адамьянц Тамара Завеновна

Из книги Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии автора Банников Константин Леонардович

§ 6. Коммуникативные интенции в «картинах мира» разных интерпретационных групп аудитории При взаимодействии с окружающей средой, в том числе информационной, в сознании человека складываются индивидуальные, только ему присущие представления о действительности

Из книги Риторика и истоки европейской литературной традиции автора Аверинцев Сергей Сергеевич

Из книги Искусство жить на сцене автора Демидов Николай Васильевич

Античная риторика и судьбы античного рационализма У слов - своя судьба. Поистине примечательно постоянство, с которым термины определенного ряда тяготеют к негативному переосмыслению. Над этим фактом стоит задуматься.Самым первым в европейской традиции обозначением

Из книги Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе] автора Киле Петр

Образ внешний и образ внутренний Одного актера такой резко характерный текст толкнет на то, что он, почувствовав себя Ваней-мясником, очень мало изменится внешне: у него не появится ничего от деревенского парня старого времени; он изменится, главным образом, внутренне -

Из книги Язык и человек [К проблеме мотивированности языковой системы] автора Шелякин Михаил Алексеевич

Тайна античного миросозерцания Задумывались ли вы, почему миросозерцание древних греков, сияющее и поныне, как свет из-за горизонта, сохраняет свою удивительную привлекательность и чудесную животворную силу, что проявило себя в расцвете искусств и мысли в эпоху

Из книги Мифы и правда о женщинах автора Первушина Елена Владимировна

7.3. Отражение в семантической системе языка антропосубъектного уподобления реалий внутреннего мира реалиям внешнего мира На отражение в семантической системе языка этого типа атропоцентризма обратили внимание А.А. Потебня и М.М. Покровский. Так, А.А. Потебня заметил, что

Из книги Москвичи и москвички. Истории старого города автора Бирюкова Татьяна Захаровна

Из книги Повести. Очерки. Воспоминания автора Верещагин Василий Васильевич

Из книги Художественная культура русского зарубежья, 1917–1939 [Сборник статей] автора Коллектив авторов

Наполеон I в России в картинах В. В. Верещагина ПредисловиеИзучение жизни и деятельности такого вершителя судеб своего времени, каким был Наполеон I, представляет большой интерес, - говорю об изучении разностороннем, исключающем поклонение легенде. Обыкновенно

Из книги Образ России в современном мире и другие сюжеты автора Земсков Валерий Борисович

Из книги автора

Образ В данном случае имеется в виду не то общее значение понятия, которое применяется как общая характеристика имагологической деятельности (образ России, образ Франции и т. п.), но образ в конкретном поэтологическом значении – образы, которые создаются литературой,